Вестник 17 (Сентябрь 2009)

К вопросу о возврате икон из церкви Ризоположения 1485 г.

(Воспоминания Н.И. Терентьевой -

директора музея в 1959-1963 и 1975-1991 годах)

В 50-60-е годы XX века из-за отсутствия реставраторов в периферийных музеях иконы, а порой и целые иконостасные комплексы вывозились на реставрацию в центральные музеи и реставрационные центры. Иногда под видом реставрации вывозились памятники древнерусского искусства в центральные музеи безвозвратно. Так случилось с иконостасом церкви Ризоположения 1485 года из села Бородава. Под предлогом проведения реставрационных работ в 1957 году иконостасный комплекс церкви по акту временного хранения был передан Центральному музею древнерусского искусства им. А. Рублёва (г. Москва). В акте были указаны сроки реставрации и возврата икон законному владельцу, т.е. Кирилловскому музею, в котором иконы значились на учёте КП (книга поступлений). На самих иконах номера КП не были проставлены. Прошли сроки реставрации и временного хранения, но иконы не возвращали. С 1963 по 1974 год директором музея работал А.Ф. Поздняков, который постоянно вёл переписку с музеем им. А. Рублёва и Министерством культуры РСФСР по вопросу возврата икон в Кириллов, тем более что в ту пору музей имел возможность реставрировать иконы за свой счёт в реставрационных мастерских города Москвы (ВНИИР, Союзреставрация и центр им. Грабаря). После длительной переписки стало ясно, что музей им. А. Рублёва вовсе и не собирается возвращать иконы, а Министерство культуры этому потворствует. На этом закончилась борьба директора музея А.Ф. Позднякова за иконостас церкви Ризоположения.

В 1975 году, придя на руководство Кирилло-Белозерским музеем-заповедником, я, Терентьева Н.И., знакомясь с делопроизводством, обнаружила переписку директора музея А.Ф. Позднякова по поводу возврата икон церкви Ризоположения. По истечении некоторого времени решила возобновить переписку с музеем им. А. Рублёва и Министерством культуры РСФСР о возврате иконостасного комплекса. На наши письма шли ответы, ничего не обещающие. В них указывались разного рода причины задержки. В числе их: незаконченная реставрация, недостаточно изучены произведения, что в интерьере церкви Ризоположения небезопасно экспонировать иконостас, что в хранилищах и экспозициях Кирилло-Белозерского музея-заповедника нет достаточных условий (имели ввиду температурно-влажностный режим) для хранения столь уникальных произведений, систему охраны и т.д. А это была сплошная ложь. Во-первых, устанавливать иконостас в интерьере церкви Ризоположения в ту пору музей не планировал. Иконостас предполагалось разместить в экспозиции древнерусского искусства, где была такая же система сигнализации, как в музее им. А. Рублёва, и соблюдался определённый температурно-влажностный режим, что напрочь отсутствовало в столичном музее древнерусского искусства им. А. Рублёва. Посетив этот музей весной (год не помню), я пришла в ужас. В экспозиционном зале, где экспонировалась часть иконостаса из церкви Ризоположения, а остальные просто лежали в хранилище, термометр показывал более +20°С, светозащита отсутствовала, окна раскрыты, в зале гулял сквозняк. Помню, между мной и руководством музея А. Рублёва состоялся не очень дружественный разговор. Был брошен ещё один камень в наш музей, что у нас якобы нет специалистов для изучения этих уникальных икон. Было очередное подтверждение тому, что музей им. А. Рублева не собирается возвращать иконы Кирилло-Белозерскому музею-заповеднику. Какое же было допущено головотяпство со стороны Министерства культуры РСФСР (в его ведении был музей им. А. Рублева) и органов охраны памятников истории и культуры Российской Федерации, что уникальный иконостас из уникального памятника деревянного зодчества нигде не стоял официально на учёте. С юридической точки зрения это было грубейшее нарушение закона.

Сроки договорных обязательств давно истекли. Заключить новый договор на временное хранение иконостаса музей им. А. Рублёва категорически отказывался, но боялся поставить иконы и на свой учёт, ибо иконы значились в книге поступлений Кирилло-Белозерского музея-заповедника. При передаче иконостаса музею им. А. Рублева нашим музеем была допущена ошибка. Следовало на каждой иконе поставить номер КП. В результате несколько десятков лет уникальные произведения древнерусской живописи были юридически бесхозными. Они могли бы пропасть (украдены, проданы, вывезены за границу и т.д.). В этот период органы МВД при такой халатности обоих музеев и попустительстве органов культуры даже не приняли бы исковое заявление. Необходимо было искать другие методы возврата иконостаса.

События, описанные ниже, проходили в 80-е годы.

1. Встреча с министром культуры РСФСР Мелентьевым (инициалов не помню). Он очень хорошо меня принял, выслушал и полностью поддержал абсолютно законные требования Кирилло-Белозерского музея-заповедника о возврате иконостаса, но сказал, что решение этой проблемы зависит не столько от Министерства культуры РСФСР, сколько от союзного министерства, которое тогда возглавлял Н.Н. Губенко. «Если бы зависело только от нашего Министерства, - сказал Мелентьев, - я бы сейчас в присутствии Вас написал приказ и помог транспортом и охраной для перевозки икон в Кириллов». Тогда Мелентьев пообещал устроить встречу с министром культуры            Н.Н. Губенко.

2. Обещанная встреча в Министерстве культуры действительно состоялась, только не у министра Н. Губенко, а либо у его заместителя, либо начальника управления музеев-заповедников (сейчас точно не помню), на которую были приглашены руководители музея им. А. Рублева, а с нашей стороны: начальник областного управления культуры      Ю.В. Зорин, я и Г.О. Иванова. Зорину Ю.В. показалось, что я на этой встрече вела себя робко, неуверенно, не как всегда при решении других проблем решительно, наступательно, эмоционально. Он не знал, что у меня была информация, что эта встреча только для очередной галочки, а опытный юрист мне подсказал, что важно добиться от музея им. А. Рублева заключения договора на временное хранение лет на пять. Устраивать шумиху или драку с сотрудниками Рублевского музея на этой встрече не было никакой необходимости, поэтому я и внесла предложение о заключении договора.       С этим предложением согласились представители музея      им. А. Рублева, а начальник управления культуры Ю.В. Зорин выступил категорически против такого решения, настаивая на немедленном возвращении икон в Кириллов. Его мнение противоположная сторона и представители министерства не поддержали, а он не разрешил мне оформить договор на временное хранение. Заключение договора позволило бы нашему музею поставить иконы на учёт в инвентарную книгу и тем самым поставить на иконы номера КП и ИК. Таким образом была бы определена собственность музея на весь иконостасный комплекс, но этого не произошло.

3. В 80-е годы проходила полная инвентаризация музейных коллекций (в первую очередь драгметаллов и древнерусской живописи) и переход на вторую систему учёта. Несколько лет работала внутримузейная комиссия по проверке экспонатов и постановке их на учёт в инвентарные книги. На каждом музейном предмете ставились два номера - по книге поступлений и инвентарной книге и определённые буквы, обозначающие название музея и вид коллекции. В те годы музеи часто проверяли органы КРУ и народный контроль, и не только финансово-хозяйственную деятельность, но и наличие и условия хранения музейных коллекций. В связи с этим мне пришла на ум одна аферная идея. Немедленно звоню в Москву в музей им. А. Рублева, главный хранитель которого в то время отсутствовал, сообщаю директору, что у нас представители комитета народного контроля из Москвы проверяют коллекцию древнерусской живописи. «По книге поступлений иконы церкви Ризоположения значатся, а в инвентарных книгах и в наличии их нет. Срок договора на временное хранение иконостаса между музеями давно истёк. Спрашивают нас, где сейчас находятся иконы. Мы, как могли, объяснили ситуацию, но проверяющих это не устроило. Нам дали срок двое суток, чтобы исправить положение, иначе будет заведено уголовное дело. Быстро решайте и сообщайте результат. Я, как директор, за ваши незаконные действия отвечать не собираюсь». В музее им. А. Рублева произошёл переполох. Кто-то говорил «за», кто-то - «против». Не дождавшись звонка из Москвы, я звоню второй раз с угрозой об уголовной ответственности и получаю добро на приезд наших сотрудников: главного хранителя Р.А. Утышевой, хранителя коллекции древнерусской живописи Н.Н. Зайцевой. Захватив с собой не только проект договора, бланки актов, но и белую краску для постановки номеров на все единицы хранения иконостаса церкви Ризоположения, они выехали в Москву. Ровно за двое суток весь иконостас юридически стал собственностью Кирилло-Белозерского музея-заповедника, но продолжал находиться в музее                     им. А. Рублева.

4. Это была для меня, уже перед пенсией, последняя встреча в Министерстве культуры РСФСР у зам.министра культуры А.И. Шкурко. Он пригласил нас вместе с Г.О. Ивановой по вопросу возврата новгородских колоколов. Когда новгородцы (после публикации И.А. Смирнова) узнали, что их колокола, вывезенные в годы войны, хранятся в Кириллове, они забросали Министерство культуры, музей, Управление культуры Вологодского облисполкома просьбами помочь вернуть колокола обратно. Особенно много писем шло в адрес               А.И. Шкурко от новгородской творческой интеллигенции. А.И. Шкурко вначале нас уговаривал, убеждал и даже старался как-то припугнуть, чтобы мы вернули колокола Новгороду. Тогда на его угрозы я ответила: «Галина Олеговна в этом музее работает уже 20 лет, а я в отрасли культуры более 35 лет. Мы настолько напуганы, что ничего не боимся. А колокола новгородские мы можем вернуть при условии, если музей им. А. Рублева вернёт законно принадлежащий нам иконостас церкви Ризоположения, которая как сирота стоит с 1957 года на территории музея-заповедника. И хочу дополнить, что кирилловский музей не украл колокола у Новгорода, а спасал в суровые годы войны в то время, когда колокола вывозили на переплавку. И все эти годы Новгород не искал свои колокола, и если бы не публикация и выступление нашего сотрудника, они бы до сих пор не знали, где их колокола. А музей древнерусского искусства им. А. Рублева под видом реставрации, пользуясь наивностью сотрудников нашего музея в 50-е годы, вывез иконостас и почти 40 лет незаконно держит у себя». На этом закончились мои баталии по возврату икон церкви Ризоположения.