Набойные ткани в коллекции Кирилло-Белозерского музея
Петрова Людмила Леонидовна
Набойные ткани в коллекции Кирилло-Белозерского музея
Набойные ткани в коллекции Кирилло-Белозерского музея
В Кирилло-Белозерском музее хранится небольшая коллекция набойных тканей XVIII – первой трети XX века. Образцы набойки XVIII века сохранились в составе напрестольных облачений, священнических одежд, пелен, покровцов. Это в основном белоземельные льняные и хлопчатобумажные ткани, вышедшие из различных центров красильно-набивного производства, имеющие аналоги в коллекциях центральных музеев. Вторая часть коллекции состоит из кубовых крестьянских сарафанов, скатертей, отдельных кусков набойки конца XIX – первой трети XX века.
Ранние набойные ткани поступили в музейную коллекцию в 1920-х годах из закрытых приходских и монастырских храмов. Пополнение ее крестьянской кубовой набойкой произошло гораздо позже. В 1960-е – 1990-е годы Кирилло-Белозерский музей вел активный поиск, изучение ремесленных центров, существовавших в бывшем Кирилловском уезде Новгородской губернии. В результате в северной части уезда, теперь составляющей западные земли Вожегодского района Вологодской области, было найдено несколько значительных крестьянских мастерских, производивших кубовые набойные ткани.
Особенно успешными были экспедиции в Вожегу в 1980-х – начале 1990-х годов. Они позволили не только определить селения, где находились набойные мастерские, но найти родственников владельцев этих мастерских, более полно представить организацию их работы, найти фотографии и документы, касающиеся отдельных хозяев красилен, пополнить коллекцию музея превосходными образцами кубовых тканей, набойными досками.
Ручная набойка по холсту или миткалю – едва ли не самый простой и эффектный способ украшения тканей, известный с давних времен [1]. Но если узорным ткачеством, вышивкой занимались в каждой крестьянской избе, то окрашивание и набойка холстов сосредотачивались в руках отдельных мастеров в некоторых крестьянских семьях. Количество крестьянских красилен, или синелен, судя по статистическим данным, было в северных губерниях довольно значительным [2]. Примерно в 1880-е – 1890-е годы начали работать набойные мастерские, найденные экспедициями музея в Вожегодском районе Вологодской области [3].
Первая из найденных набойных мастерских находилась в деревне Савинской Тигинской волости Кирилловского уезда. Красильня принадлежала братьям Бурушкиным – Ефиму Никаноровичу (1859 – 1936 гг.) и Павлу Никаноровичу (1861 – 1937 гг.)4. Мастерская размещалась «в задах» дома и состояла из двух помещений. В одном была красильня, где стояли объемные невысокие чаны (в просторечии «штяны». – Л. П.), в которых вели процесс окрашивания тканей. Во втором помещении находились длинные дощатые столы, где расстилали холсты для набивки узора и последующей отделки «осиненных» тканей. В самом доме имелась небольшая кладовая, где хранили краску и «два перевала» набойных досок. В мастерской существовало строгое разделение труда. Ефим Никанорович работал в красильне, набивал холсты, окрашивал, завершал процесс отделки готовых тканей. Жены и подраставшие дочери владельцев заведения полоскали окрашенные ткани на реке, развешивали для просушки, «выкатывали» (разглаживали с помощью деревянного катка и рубчатого валька. – Л. П.). Павел Никанорович собирал заказы, предлагая выбирать узоры по бумажным образцам [5]. В хозяйский холст завертывалась бумажка – образец. В дальнейшем мастер-набойщик на краю холста писал вапой (составом, состоявшим из глины, воска, крахмала, смолы-камеди. – Л. П.) название деревни, имя, фамилию заказчика. Особенности почерка в надписях на изнаночной стороне кубовых тканей вожегодской коллекции, характер крашения и набойки позволяют отнести их производство красильне в деревне Савинской. Надписи помогают проследить географию «забора холстов»: «КОН MAP ПОПОВ» – деревня Коневка; «БУХ ПЕТ РОБОЗИНА» – деревня Бухара; «ПЕСК ПАВЛ САМОРОДОВ Н» – деревня Песок; «ГОРА АЛЕ СЕЛУНИНА» – деревня Гора [6]. Здесь отмечены не только деревни Тигинской волости, но и соседних с ней – Огарковской, Воскресенской, Тавеньгской. Надписи не сразу были обнаружены на предметах коллекции, так как при крое и шитье одежды их обычно старались закрыть подшивкой.
Во второй половине 1920-х годов братья Бурушкины разделили хозяйство. В мастерской Ефима Никаноровича не осталось женщин, способных выполнять тяжелую работу по промывке «осиненных» холстов, и количество производимой набойки резко упало, а затем и совсем прекратилось [7]. В целом ткани, вышедшие из мастерской Бурушкиных, отличает хорошее качество крашения, густой темно-синий цвет фона, двух-трехцветные узоры, выполненные как с помощью резервирующего состава, в который добавлен хромпик (в результате не закрашенный синим узор приобретает желтый цвет), так и с помощью верховой набойки масляными красками. Достигнутая полихромия придает тканям праздничную нарядность. В то же время густо набитые масляной краской оранжевые горошины делают основной узор набойки невнятным, плохо читающимся. Это не смущало заказчиц, которые видели в набойке подобие недоступного им по цене пестрого фабричного ситца. Плотное лощение воском, верховая набойка масляными красками делали ткань жесткой. Сарафаны из набойки хорошо держали форму, ниспадая мягкими округлыми складками. Любопытны их местные названия: «троекрашенник», «синельник», «кубовик», «набиваль-ник», «набоешник».
Тигинская волость по статистике состояла из 27 деревень, где проживало 4332 человека. В соседних волостях население было столь же многочисленным [8]. Набивные ткани пользовались большим спросом. Они шли не только на изготовление женской и мужской одежды, но из набойки готовили декоративные завесы, полога, шили постельные принадлежности. Сил одной красильни было явно недостаточно. Потому не случайно красильно-набивным делом занялись и в деревне Малая Тигинской волости [9].
Набоечная мастерская в деревне Малая принадлежала Конону Ефимовичу и Павлу Ефимовичу Борисовым [10] (приблизительно 1870-х годов рождения). Набоечному делу братья обучались в деревне Савинской. Павел Ефимович был женат на девушке из Савинской, предположительно родственнице Бурушкиных, этим, возможно, объясняется то, что секретами ремесла, обычно строго сохраняемыми, они поделились со своими будущими конкурентами. Мастера-набойщики вели общее хозяйство, жили в одной избе. К ней примыкала зимовка, в которой и размещалась их красильня.
Удалось найти три набойные доски, принадлежавшие Борисовым. Одна из них воспроизводит излюбленный в красильне точечный узор – «пико». Другая – узор, состоящий из коротких веточек с листьями и цветочными розетками, расположенными в шахматном порядке. На третьей – резные восьмилепестковые розетки и трилистники, окруженные веточками и точечными розетками [11].
В 1987 году были получены краткие сведения о набойной мастерской-синельне – существовавшей в деревне Большая Назаровская бывшей Явеньгской волости Кирилловского уезда [12]. Здесь набойным делом занимался Савватий Васильевич Бурлаков (1857 – 1933 гг.). Мастер набивал холсты для сарафанов-«троекрашенников». Его излюбленными цветами были, кроме синего, красный, желтый, зеленый. Узоры тканей, вышедшие из мастерской Бурлакова, имеют аналоги в других набойных мастерских региона, что указывает на общий источник приобретения набойных досок.
Четвертая набойная мастерская была найдена в 1991 году в деревне Марьино бывшей Марьинской волости [13]. Экспедиции на редкость повезло. Ее участникам удалось приобрести целый комплекс материалов, принадлежавших хозяину мастерской: документы, фотографии, стеклянные негативы, а также предметы одежды из набойки.
Никита Сергеевич Журавлев (1860 – 1939 гг.) – владелец синельни – происходил из династии потомственных мастеров-набойщиков и был родом из Горицкой волости Тверской губернии – известного центра производства набойных досок [14]. Как известно, с развитием ситценабивного производства и широкой продажей ситцевых тканей спрос на холщовую набойку в центральной России снизился [15]. Это привело к перемещению мастеров-набойщиков в более отдаленные северные регионы страны, где крестьянское население продолжало носить одежду из тканей домашнего производства. Приблизительно в начале 1880-х годов Журавлев уехал из родных мест на заработки и обосновался в деревне Марьино Марьинской волости Кирилловского уезда Новгородской губернии. Здесь ему удалось начать свое дело. Набоечная мастерская размещалась на первом этаже построенного хозяином двухэтажного дома. Рядом с ней находилась лавка сына, торговавшего семечками, здесь же продавались красители для окрашивания холстов и пряжи. Заказчицы приходили в синельню из ближних деревень. Принимая заказ, Никита Сергеевич резал выбранный узор на небольшой бирке, раскалывал ее пополам, одну половину отдавал заказчику, другую крепил к холсту [16].
Синельня Журавлева состояла из двух помещений. В первом – штабелями, как дрова, лежали холсты («трубы»), предназначенные для крашения, в следующем – стояли чаны с красителями. Под потолком в помещении были натянуты веревки с развешенными набойками-образцами. Мастер «...расстилал [холст] на большом столе, прикладывал набойную доску с краской, стучал по ней молоточком. Цветы получались черные. Потом ткань синил, прополаскивал в реке...» [17]. Здесь описан процесс набивки узора резервирующим составом – вапой. При окрашивании узор, закрытый резервом, оставался белым или желтым в случае добавления в вапу хромпика. На синем фоне четко выделялись тонкие белые или желтые линии основного рисунка. Журавлев, как и другие набойщики, расцвечивал ткань верховой набойкой масляными красками. Мастер смягчал контраст темно-синего фона и ажурного узора россыпями оранжевых горошин, желтыми цветочными розетками, нанося их с помощью небольших резных штампиков.
В мастерской Журавлева была изготовлена синяя набивная скатерть-«столешник» с инициалами «АД», отпечатанными в четырех углах [18]. Несмотря на достаточно позднее появление в русском народном искусстве, набивные скатерти-«столешники» в силу значения в отправлении различных обрядов сохранили в своей орнаментации мотивы, имеющие глубокую символику. Так, на скатерти, вышедшей из синельни Журавлева, в центре отпечатана огромная многолучевая розетка – символ солнца, основное поле заполнено ромбической сеткой с 8-лепестковыми розетками – «счастливыми женскими знаками», в древности означавшими восемь суточных положений главного светила. Изображения четырех голубок в углах скатерти, а также цепочек в кайме имеют отношение к свадебной символике. Рассмотренные выше мотивы характерны для «столешников», изготовленных в набоечных мастерских Тигинской волости, а также встречаются в набивных скатертях Архангельской губернии [19]. Доски для инициалов и овальных рам, отпечатанных на скатерти, скорее всего, изготовил сам Журавлев. Стилистически этот элемент декора скатерти принадлежит городской культуре и с трудом сочетается с традиционной народной орнаментикой. Скатерть выполнена в марьинской синельне в середине 1920-х годов, когда мастеру было более шестидесяти лет. В 1926 году мастерская Журавлева была разорена [20].
Кроме набойных тканей, вышедших из перечисленных мастерских, в музее хранятся не имеющие атрибуции предметы женского народного костюма, отдельные ткани, приобретенные в северной части современного Кирилловского района Вологодской области. Долгое время не удавалось найти сколько-нибудь убедительных свидетельств существования здесь красилен. Только в 2002 году в Печенгском сельсовете участники экспедиции музея записали рассказ Нины Федоровны Головиной (1930 г.р.) о ее деде по отцу, Алексее Васильевиче Васине (1860 – 1930-е гг.?) [21]. Алексей Васильевич был зажиточным крестьянином, имел мельницы, был плотником. Двухэтажный дом семьи в деревне Лаптево (теперь Рыбацкая) был выстроен им в конце XIX века. Васин в совершенстве владел столярным ремеслом; во многих домах округи сохранились сработанные им буфеты-«горки», столы, стулья. Он пользовался уважением у односельчан, исполнял обязанности старосты. В соседней деревне Степачево ему принадлежала набойная мастерская, размещавшаяся в небольшой избушке в три окна во дворе дома. Нина Федоровна вспоминает, что называли эту избушку «бабушкиной горницей» [22], здесь работали нанятые хозяином работники Фленовы. В углу мастерской стоял очень высокий чан, длинные столы, на «грядках» (протянутых через все помещение шестах) висели окрашенные ткани. Холсты носили со всей округи. Образцом работы мастерской Васина служат короткие женские кафтаны на подкладке – «казачки», приобретенные музеем в соседней деревне Бархатово еще в 1960-х годах.
Экспедиции 2002 года в Чарозерском сельсовете Кирилловского района Вологодской области удалось уточнить данные о существовавшей на-бойной мастерской в деревне Клетной [23]. Она принадлежала отцу и сыну Спиричевым. Семья Михаила Спиричева (умер в начале XX века), хозяина мастерской, неоднократно переезжала, и их мастерская некоторое время находилась в деревне Новая, затем в деревне Прядково. Михаил Михаилович Спиричев работал уже в Клетной. Кроме кубовых набоек, в мастерской набивали масляной краской полотенца, подзоры, завесы. У Спиричева Василия Григорьевича (1926 – 1992 гг.), внука последнего владельца мастерской, еще в конце 1980-х годов хранились набойные доски для полотенец. Впоследствии доски были вывезены в Санкт-Петербург и проданы в один из музеев. Спиричевы в совершенстве владели набойным делом: ткани, вышедшие из их мастерской, отличаются глубоким синим тоном, красотой узоров, выполненных как резервированием, так и верховой набойкой, высоким качеством печати. Возможно, из Клетной происходят и имеющиеся в коллекции немногочисленные образцы печатных полотенец.
Таким образом, еще в конце XIX – первой трети XX века крестьянский набивной промысел в северных землях Кирилловского уезда Новгородской губернии продолжал сохранять традиционные формы организации набоечных мастерских, принадлежавших чаще всего отдельным большим семьям, не разделившим хозяйство. Семьи целиком были заняты в работе набоечной мастерской. Во главе синельни или красильни стоял хозяин дома – отец или старший из братьев. Старший сын хозяина (или его младший брат) был занят сбором, приемом заказов, развозом, раздачей готовых холстов, получением платы за работу, закупкой материалов. Жены и подраставшие дети хозяев участвовали в работе мастерской на разных этапах процесса изготовления набивных тканей. Деление большой семьи приводило к утрате необходимого числа помощников и постепенно вело к свертыванию работы мастерской. Однако наряду с такими семейными красильными заведениями появлялись мастерские, где широко использовался труд нанятых со стороны рабочих-набойщиков.
В набоечных мастерских сохранялась тесная связь производства узорных тканей и изготовления необходимых для этого набойных досок. Набойные доски – «манеры», приобретенные на ярмарках, дополняли новыми деталями, что вело к усложнению рисунка. Сложившиеся в русском набивном деле приемы декорирования тканей устойчиво сохранялись в северных мастерских вплоть до их закрытия.
Набивные ткани красилен Кирилловского уезда восхищают разнообразием узоров, изобретательностью композиций, нарядными цветовыми сочетаниями, смелостью построения декоративных форм. Коллекция, хранящаяся в музее, имеет большое научное значение, кроме того, это богатый материал для специалистов народных художественных промыслов, художников-дизайнеров, знатоков и любителей народного искусства.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Якунина Л. И. Русские набивные ткани XVI – XVII вв. М, 1954. С. 3.
2 Плотникова М. В. Северные набоечные мастерские рубежа XIX – XX веков // Из истории собирания и изучения произведений народного искусства: Сборник научных трудов. Л., 1991. С. 131.
3 Набоечная мастерская была найдена и исследована экспедициями 1980 – 1983 годов, под руководством Г. О. Ивановой. Впервые сведения по набоечной мастерской опубликованы в статье В. А. Мазалецкой (М азалецкая В. А. Надписи на произведениях народного искусства из собрания Кирилло-Белозерского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника // Кириллов: Краеведческий альманах. Вып. 2. Вологда, 1997. С. 138.
4 Информантами по работе красильни в деревне Савинской Тигинской волости являются А. Е. Тарасова (1903 г. р.), дочь Е. Н. Бурушкина, и его невестка – З. Г. Бурушкина (1911 г. р.). (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Оп. 2. Д. 248).
5 Относительно участия в процессе набойки и окрашивания тканей П. Н. Бурушкина данные достаточно противоречивы. (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Оп. 2. Д. 248).
6 Впервые часть надписей была опубликована в статье В. А. Мазалецкой.
7 Е. Н. Бурушкин был раскулачен в 1928 году. Дом Бурушкиных разрушили после 1970 года. (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Оп. 2.Д. 248).
8 Список населенных мест Новгородской губернии. Вып. X. Новгород, 1913.
9 Информантом о набоечной мастерской Борисовых является П. В. Ерахина (в девичестве Борисова, 1911 г. р.), жительница деревни Малой. (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Оп. 2. Д. 248).
10 Набоечная мастерская Борисовых существовала недолго. Сведений о раскулачивании нет, но уже в конце 1920-х годов она не работала. Братья уехали из деревни задолго до Великой Отечественной войны. Павел Ефимович направился в Архангельск, а вскоре уехал и Конон Ефимович. (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Оп. 2. Д. 248).
11 Набойные доски имеют следующие инвентарные номера: Нв-2369, Нв-2368, КБИАХМ Д-615.
12 Главным информантом по мастерской Бурлакова является Т. И. Бурлакова (1907 г. р.), проживавшая в том доме, где и располагалась набоечная мастерская. (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Оп. 2. Д. 248).
13 Первые сведения о мастерской в деревне Марьино получены экспедицией под руководством В. А. Мазалецкой в 1989 году (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Оп. 2. Д. 524. С. 22). Экспедицию 1991 года возглавляла Т. С. Золотова. (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Ф. 2. Оп. 2. Д. 71).
14 Порай-Кошиц Н. Е. Отбельно-красильно-набивной промысел // Кустарная промышленность в России. Т. I. СПб., 1913. С. 29.
15 Алпатова И. А.. Набойка // Русское декоративное искусство. Т. 3. М., 1965. С. 285.
16 Информант А. П. Ломкова. (См.: КБИАХМ ОПИ ДПА. Ф. 2. On. 2. Д. 71).
17 Информация о работе мастера-набойщика получена от К. И. Карасовой (1914 г. р.), жительницы деревни Марьино. (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Ф. 2. Оп. 2. Д. 71. С. 8).
18 Сведения о скатерти опубликованы В. А. Мазалецкой. (См.: Мазалецкая В. А. Указ. соч. С. 131).
19 Плотникова М. В. Набивные кубовые скатерти XIX – начала XX века //Из истории собирания и изучения произведений народного искусства: Сборник научных трудов. Л., 1991. С. 129.
20 В середине 1930-х годов Журавлев был посажен в тюрьму. Вернувшись незадолго перед Великой Отечественной войной, он умер. Дом, где была синельня, перестроен, и с 1947 года в нем жила семья сельской учительницы В. Д. Майоровой, сохранившей материалы о Журавлеве. Имеются фотографии Журавлева с его семьей и дома, в котором была его синельня. (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Ф. 2. Оп. 2. Д. 71. С. 7).
21 КБИАХМ. ОПИ ДПА. Ф. 2. Оп.2. Д. 71.
22 Жена хозяина мастерской Васина – Мария Васильевна – умерла в 1942 году в 75-летнем возрасте.
23 Сведения о набойном заведении в деревне Клетной были получены еще в конце 1980-х годов экспедицией В. А. Мазалецкой.
Ранние набойные ткани поступили в музейную коллекцию в 1920-х годах из закрытых приходских и монастырских храмов. Пополнение ее крестьянской кубовой набойкой произошло гораздо позже. В 1960-е – 1990-е годы Кирилло-Белозерский музей вел активный поиск, изучение ремесленных центров, существовавших в бывшем Кирилловском уезде Новгородской губернии. В результате в северной части уезда, теперь составляющей западные земли Вожегодского района Вологодской области, было найдено несколько значительных крестьянских мастерских, производивших кубовые набойные ткани.
Особенно успешными были экспедиции в Вожегу в 1980-х – начале 1990-х годов. Они позволили не только определить селения, где находились набойные мастерские, но найти родственников владельцев этих мастерских, более полно представить организацию их работы, найти фотографии и документы, касающиеся отдельных хозяев красилен, пополнить коллекцию музея превосходными образцами кубовых тканей, набойными досками.
Ручная набойка по холсту или миткалю – едва ли не самый простой и эффектный способ украшения тканей, известный с давних времен [1]. Но если узорным ткачеством, вышивкой занимались в каждой крестьянской избе, то окрашивание и набойка холстов сосредотачивались в руках отдельных мастеров в некоторых крестьянских семьях. Количество крестьянских красилен, или синелен, судя по статистическим данным, было в северных губерниях довольно значительным [2]. Примерно в 1880-е – 1890-е годы начали работать набойные мастерские, найденные экспедициями музея в Вожегодском районе Вологодской области [3].
Первая из найденных набойных мастерских находилась в деревне Савинской Тигинской волости Кирилловского уезда. Красильня принадлежала братьям Бурушкиным – Ефиму Никаноровичу (1859 – 1936 гг.) и Павлу Никаноровичу (1861 – 1937 гг.)4. Мастерская размещалась «в задах» дома и состояла из двух помещений. В одном была красильня, где стояли объемные невысокие чаны (в просторечии «штяны». – Л. П.), в которых вели процесс окрашивания тканей. Во втором помещении находились длинные дощатые столы, где расстилали холсты для набивки узора и последующей отделки «осиненных» тканей. В самом доме имелась небольшая кладовая, где хранили краску и «два перевала» набойных досок. В мастерской существовало строгое разделение труда. Ефим Никанорович работал в красильне, набивал холсты, окрашивал, завершал процесс отделки готовых тканей. Жены и подраставшие дочери владельцев заведения полоскали окрашенные ткани на реке, развешивали для просушки, «выкатывали» (разглаживали с помощью деревянного катка и рубчатого валька. – Л. П.). Павел Никанорович собирал заказы, предлагая выбирать узоры по бумажным образцам [5]. В хозяйский холст завертывалась бумажка – образец. В дальнейшем мастер-набойщик на краю холста писал вапой (составом, состоявшим из глины, воска, крахмала, смолы-камеди. – Л. П.) название деревни, имя, фамилию заказчика. Особенности почерка в надписях на изнаночной стороне кубовых тканей вожегодской коллекции, характер крашения и набойки позволяют отнести их производство красильне в деревне Савинской. Надписи помогают проследить географию «забора холстов»: «КОН MAP ПОПОВ» – деревня Коневка; «БУХ ПЕТ РОБОЗИНА» – деревня Бухара; «ПЕСК ПАВЛ САМОРОДОВ Н» – деревня Песок; «ГОРА АЛЕ СЕЛУНИНА» – деревня Гора [6]. Здесь отмечены не только деревни Тигинской волости, но и соседних с ней – Огарковской, Воскресенской, Тавеньгской. Надписи не сразу были обнаружены на предметах коллекции, так как при крое и шитье одежды их обычно старались закрыть подшивкой.
Во второй половине 1920-х годов братья Бурушкины разделили хозяйство. В мастерской Ефима Никаноровича не осталось женщин, способных выполнять тяжелую работу по промывке «осиненных» холстов, и количество производимой набойки резко упало, а затем и совсем прекратилось [7]. В целом ткани, вышедшие из мастерской Бурушкиных, отличает хорошее качество крашения, густой темно-синий цвет фона, двух-трехцветные узоры, выполненные как с помощью резервирующего состава, в который добавлен хромпик (в результате не закрашенный синим узор приобретает желтый цвет), так и с помощью верховой набойки масляными красками. Достигнутая полихромия придает тканям праздничную нарядность. В то же время густо набитые масляной краской оранжевые горошины делают основной узор набойки невнятным, плохо читающимся. Это не смущало заказчиц, которые видели в набойке подобие недоступного им по цене пестрого фабричного ситца. Плотное лощение воском, верховая набойка масляными красками делали ткань жесткой. Сарафаны из набойки хорошо держали форму, ниспадая мягкими округлыми складками. Любопытны их местные названия: «троекрашенник», «синельник», «кубовик», «набиваль-ник», «набоешник».
Тигинская волость по статистике состояла из 27 деревень, где проживало 4332 человека. В соседних волостях население было столь же многочисленным [8]. Набивные ткани пользовались большим спросом. Они шли не только на изготовление женской и мужской одежды, но из набойки готовили декоративные завесы, полога, шили постельные принадлежности. Сил одной красильни было явно недостаточно. Потому не случайно красильно-набивным делом занялись и в деревне Малая Тигинской волости [9].
Набоечная мастерская в деревне Малая принадлежала Конону Ефимовичу и Павлу Ефимовичу Борисовым [10] (приблизительно 1870-х годов рождения). Набоечному делу братья обучались в деревне Савинской. Павел Ефимович был женат на девушке из Савинской, предположительно родственнице Бурушкиных, этим, возможно, объясняется то, что секретами ремесла, обычно строго сохраняемыми, они поделились со своими будущими конкурентами. Мастера-набойщики вели общее хозяйство, жили в одной избе. К ней примыкала зимовка, в которой и размещалась их красильня.
Удалось найти три набойные доски, принадлежавшие Борисовым. Одна из них воспроизводит излюбленный в красильне точечный узор – «пико». Другая – узор, состоящий из коротких веточек с листьями и цветочными розетками, расположенными в шахматном порядке. На третьей – резные восьмилепестковые розетки и трилистники, окруженные веточками и точечными розетками [11].
В 1987 году были получены краткие сведения о набойной мастерской-синельне – существовавшей в деревне Большая Назаровская бывшей Явеньгской волости Кирилловского уезда [12]. Здесь набойным делом занимался Савватий Васильевич Бурлаков (1857 – 1933 гг.). Мастер набивал холсты для сарафанов-«троекрашенников». Его излюбленными цветами были, кроме синего, красный, желтый, зеленый. Узоры тканей, вышедшие из мастерской Бурлакова, имеют аналоги в других набойных мастерских региона, что указывает на общий источник приобретения набойных досок.
Четвертая набойная мастерская была найдена в 1991 году в деревне Марьино бывшей Марьинской волости [13]. Экспедиции на редкость повезло. Ее участникам удалось приобрести целый комплекс материалов, принадлежавших хозяину мастерской: документы, фотографии, стеклянные негативы, а также предметы одежды из набойки.
Никита Сергеевич Журавлев (1860 – 1939 гг.) – владелец синельни – происходил из династии потомственных мастеров-набойщиков и был родом из Горицкой волости Тверской губернии – известного центра производства набойных досок [14]. Как известно, с развитием ситценабивного производства и широкой продажей ситцевых тканей спрос на холщовую набойку в центральной России снизился [15]. Это привело к перемещению мастеров-набойщиков в более отдаленные северные регионы страны, где крестьянское население продолжало носить одежду из тканей домашнего производства. Приблизительно в начале 1880-х годов Журавлев уехал из родных мест на заработки и обосновался в деревне Марьино Марьинской волости Кирилловского уезда Новгородской губернии. Здесь ему удалось начать свое дело. Набоечная мастерская размещалась на первом этаже построенного хозяином двухэтажного дома. Рядом с ней находилась лавка сына, торговавшего семечками, здесь же продавались красители для окрашивания холстов и пряжи. Заказчицы приходили в синельню из ближних деревень. Принимая заказ, Никита Сергеевич резал выбранный узор на небольшой бирке, раскалывал ее пополам, одну половину отдавал заказчику, другую крепил к холсту [16].
Синельня Журавлева состояла из двух помещений. В первом – штабелями, как дрова, лежали холсты («трубы»), предназначенные для крашения, в следующем – стояли чаны с красителями. Под потолком в помещении были натянуты веревки с развешенными набойками-образцами. Мастер «...расстилал [холст] на большом столе, прикладывал набойную доску с краской, стучал по ней молоточком. Цветы получались черные. Потом ткань синил, прополаскивал в реке...» [17]. Здесь описан процесс набивки узора резервирующим составом – вапой. При окрашивании узор, закрытый резервом, оставался белым или желтым в случае добавления в вапу хромпика. На синем фоне четко выделялись тонкие белые или желтые линии основного рисунка. Журавлев, как и другие набойщики, расцвечивал ткань верховой набойкой масляными красками. Мастер смягчал контраст темно-синего фона и ажурного узора россыпями оранжевых горошин, желтыми цветочными розетками, нанося их с помощью небольших резных штампиков.
В мастерской Журавлева была изготовлена синяя набивная скатерть-«столешник» с инициалами «АД», отпечатанными в четырех углах [18]. Несмотря на достаточно позднее появление в русском народном искусстве, набивные скатерти-«столешники» в силу значения в отправлении различных обрядов сохранили в своей орнаментации мотивы, имеющие глубокую символику. Так, на скатерти, вышедшей из синельни Журавлева, в центре отпечатана огромная многолучевая розетка – символ солнца, основное поле заполнено ромбической сеткой с 8-лепестковыми розетками – «счастливыми женскими знаками», в древности означавшими восемь суточных положений главного светила. Изображения четырех голубок в углах скатерти, а также цепочек в кайме имеют отношение к свадебной символике. Рассмотренные выше мотивы характерны для «столешников», изготовленных в набоечных мастерских Тигинской волости, а также встречаются в набивных скатертях Архангельской губернии [19]. Доски для инициалов и овальных рам, отпечатанных на скатерти, скорее всего, изготовил сам Журавлев. Стилистически этот элемент декора скатерти принадлежит городской культуре и с трудом сочетается с традиционной народной орнаментикой. Скатерть выполнена в марьинской синельне в середине 1920-х годов, когда мастеру было более шестидесяти лет. В 1926 году мастерская Журавлева была разорена [20].
Кроме набойных тканей, вышедших из перечисленных мастерских, в музее хранятся не имеющие атрибуции предметы женского народного костюма, отдельные ткани, приобретенные в северной части современного Кирилловского района Вологодской области. Долгое время не удавалось найти сколько-нибудь убедительных свидетельств существования здесь красилен. Только в 2002 году в Печенгском сельсовете участники экспедиции музея записали рассказ Нины Федоровны Головиной (1930 г.р.) о ее деде по отцу, Алексее Васильевиче Васине (1860 – 1930-е гг.?) [21]. Алексей Васильевич был зажиточным крестьянином, имел мельницы, был плотником. Двухэтажный дом семьи в деревне Лаптево (теперь Рыбацкая) был выстроен им в конце XIX века. Васин в совершенстве владел столярным ремеслом; во многих домах округи сохранились сработанные им буфеты-«горки», столы, стулья. Он пользовался уважением у односельчан, исполнял обязанности старосты. В соседней деревне Степачево ему принадлежала набойная мастерская, размещавшаяся в небольшой избушке в три окна во дворе дома. Нина Федоровна вспоминает, что называли эту избушку «бабушкиной горницей» [22], здесь работали нанятые хозяином работники Фленовы. В углу мастерской стоял очень высокий чан, длинные столы, на «грядках» (протянутых через все помещение шестах) висели окрашенные ткани. Холсты носили со всей округи. Образцом работы мастерской Васина служат короткие женские кафтаны на подкладке – «казачки», приобретенные музеем в соседней деревне Бархатово еще в 1960-х годах.
Экспедиции 2002 года в Чарозерском сельсовете Кирилловского района Вологодской области удалось уточнить данные о существовавшей на-бойной мастерской в деревне Клетной [23]. Она принадлежала отцу и сыну Спиричевым. Семья Михаила Спиричева (умер в начале XX века), хозяина мастерской, неоднократно переезжала, и их мастерская некоторое время находилась в деревне Новая, затем в деревне Прядково. Михаил Михаилович Спиричев работал уже в Клетной. Кроме кубовых набоек, в мастерской набивали масляной краской полотенца, подзоры, завесы. У Спиричева Василия Григорьевича (1926 – 1992 гг.), внука последнего владельца мастерской, еще в конце 1980-х годов хранились набойные доски для полотенец. Впоследствии доски были вывезены в Санкт-Петербург и проданы в один из музеев. Спиричевы в совершенстве владели набойным делом: ткани, вышедшие из их мастерской, отличаются глубоким синим тоном, красотой узоров, выполненных как резервированием, так и верховой набойкой, высоким качеством печати. Возможно, из Клетной происходят и имеющиеся в коллекции немногочисленные образцы печатных полотенец.
Таким образом, еще в конце XIX – первой трети XX века крестьянский набивной промысел в северных землях Кирилловского уезда Новгородской губернии продолжал сохранять традиционные формы организации набоечных мастерских, принадлежавших чаще всего отдельным большим семьям, не разделившим хозяйство. Семьи целиком были заняты в работе набоечной мастерской. Во главе синельни или красильни стоял хозяин дома – отец или старший из братьев. Старший сын хозяина (или его младший брат) был занят сбором, приемом заказов, развозом, раздачей готовых холстов, получением платы за работу, закупкой материалов. Жены и подраставшие дети хозяев участвовали в работе мастерской на разных этапах процесса изготовления набивных тканей. Деление большой семьи приводило к утрате необходимого числа помощников и постепенно вело к свертыванию работы мастерской. Однако наряду с такими семейными красильными заведениями появлялись мастерские, где широко использовался труд нанятых со стороны рабочих-набойщиков.
В набоечных мастерских сохранялась тесная связь производства узорных тканей и изготовления необходимых для этого набойных досок. Набойные доски – «манеры», приобретенные на ярмарках, дополняли новыми деталями, что вело к усложнению рисунка. Сложившиеся в русском набивном деле приемы декорирования тканей устойчиво сохранялись в северных мастерских вплоть до их закрытия.
Набивные ткани красилен Кирилловского уезда восхищают разнообразием узоров, изобретательностью композиций, нарядными цветовыми сочетаниями, смелостью построения декоративных форм. Коллекция, хранящаяся в музее, имеет большое научное значение, кроме того, это богатый материал для специалистов народных художественных промыслов, художников-дизайнеров, знатоков и любителей народного искусства.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Якунина Л. И. Русские набивные ткани XVI – XVII вв. М, 1954. С. 3.
2 Плотникова М. В. Северные набоечные мастерские рубежа XIX – XX веков // Из истории собирания и изучения произведений народного искусства: Сборник научных трудов. Л., 1991. С. 131.
3 Набоечная мастерская была найдена и исследована экспедициями 1980 – 1983 годов, под руководством Г. О. Ивановой. Впервые сведения по набоечной мастерской опубликованы в статье В. А. Мазалецкой (М азалецкая В. А. Надписи на произведениях народного искусства из собрания Кирилло-Белозерского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника // Кириллов: Краеведческий альманах. Вып. 2. Вологда, 1997. С. 138.
4 Информантами по работе красильни в деревне Савинской Тигинской волости являются А. Е. Тарасова (1903 г. р.), дочь Е. Н. Бурушкина, и его невестка – З. Г. Бурушкина (1911 г. р.). (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Оп. 2. Д. 248).
5 Относительно участия в процессе набойки и окрашивания тканей П. Н. Бурушкина данные достаточно противоречивы. (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Оп. 2. Д. 248).
6 Впервые часть надписей была опубликована в статье В. А. Мазалецкой.
7 Е. Н. Бурушкин был раскулачен в 1928 году. Дом Бурушкиных разрушили после 1970 года. (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Оп. 2.Д. 248).
8 Список населенных мест Новгородской губернии. Вып. X. Новгород, 1913.
9 Информантом о набоечной мастерской Борисовых является П. В. Ерахина (в девичестве Борисова, 1911 г. р.), жительница деревни Малой. (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Оп. 2. Д. 248).
10 Набоечная мастерская Борисовых существовала недолго. Сведений о раскулачивании нет, но уже в конце 1920-х годов она не работала. Братья уехали из деревни задолго до Великой Отечественной войны. Павел Ефимович направился в Архангельск, а вскоре уехал и Конон Ефимович. (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Оп. 2. Д. 248).
11 Набойные доски имеют следующие инвентарные номера: Нв-2369, Нв-2368, КБИАХМ Д-615.
12 Главным информантом по мастерской Бурлакова является Т. И. Бурлакова (1907 г. р.), проживавшая в том доме, где и располагалась набоечная мастерская. (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Оп. 2. Д. 248).
13 Первые сведения о мастерской в деревне Марьино получены экспедицией под руководством В. А. Мазалецкой в 1989 году (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Оп. 2. Д. 524. С. 22). Экспедицию 1991 года возглавляла Т. С. Золотова. (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Ф. 2. Оп. 2. Д. 71).
14 Порай-Кошиц Н. Е. Отбельно-красильно-набивной промысел // Кустарная промышленность в России. Т. I. СПб., 1913. С. 29.
15 Алпатова И. А.. Набойка // Русское декоративное искусство. Т. 3. М., 1965. С. 285.
16 Информант А. П. Ломкова. (См.: КБИАХМ ОПИ ДПА. Ф. 2. On. 2. Д. 71).
17 Информация о работе мастера-набойщика получена от К. И. Карасовой (1914 г. р.), жительницы деревни Марьино. (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Ф. 2. Оп. 2. Д. 71. С. 8).
18 Сведения о скатерти опубликованы В. А. Мазалецкой. (См.: Мазалецкая В. А. Указ. соч. С. 131).
19 Плотникова М. В. Набивные кубовые скатерти XIX – начала XX века //Из истории собирания и изучения произведений народного искусства: Сборник научных трудов. Л., 1991. С. 129.
20 В середине 1930-х годов Журавлев был посажен в тюрьму. Вернувшись незадолго перед Великой Отечественной войной, он умер. Дом, где была синельня, перестроен, и с 1947 года в нем жила семья сельской учительницы В. Д. Майоровой, сохранившей материалы о Журавлеве. Имеются фотографии Журавлева с его семьей и дома, в котором была его синельня. (См.: КБИАХМ. ОПИ ДПА. Ф. 2. Оп. 2. Д. 71. С. 7).
21 КБИАХМ. ОПИ ДПА. Ф. 2. Оп.2. Д. 71.
22 Жена хозяина мастерской Васина – Мария Васильевна – умерла в 1942 году в 75-летнем возрасте.
23 Сведения о набойном заведении в деревне Клетной были получены еще в конце 1980-х годов экспедицией В. А. Мазалецкой.