РЫБНЫЕ ПРОМЫСЛЫ КИРИЛЛО-БЕЛОЗЕРСКОГО МОНАСТЫРЯ
Одним из основных "промышленных предприятий" Кирилло-Белозерского монастыря в XV-XVII веках, по мнению Н. К. Никольского, были рыбные ловли1. В житии святого Кирилла рассказывается о его ученике Германе, любившем ловить рыбу удочкою в Сиверском озере. Это озеро попало в состав монастырских владений, видимо, как дар князя Андрея, сына Дмитрия Донского. Какое-то время монастырь пользовался им совместно с княжескими рыбаками. Впоследствии, еще до 1427 года, оно перешло в полное монастырское владение. Это подтверждает жалованная грамота игумену Кириллу о "запрещении городецким рыбным ловцам ловить рыбу в монастырском озере". При Кирилле, помимо Сиверского озера, монастырь владел еще и обширным Уломским (современное название - Зауломское) озером. Оно долгое время оспаривалось у Кирилловской обители ферапонтовскими старцами, но грамотою 1451 года было закреплено как владение первого. Вероятно, какое-то время оно также использовалось совместно с другими рыбаками, так как известна жалованная грамота верейского и белозерского князя Михаила Андреевича кирилловскому игумену Кассиану (1448- 1469 гг.) с привилегиями на "подледный лов" в Уломском озере "раньше слободщика Желобинской слободки Ив. Щапова". В 1668 году Уломское озеро приказали переписать на "обиход царя" на том основании, что старые обветшавшие грамоты, предъявленные кирилловскими старцами, не имели заверений "прежних царей и государей"2. В XVIII - начале XX века Зауломское озеро вновь находилось в составе монастырских угодий3.
В середине XV века в совместное владение монастыря и И. Дмитриева попало Ивецкое озеро.
В XVI веке озерные владения монастыря еще более увеличились. Езовые книги 1585 года называют монастырскими озера: Лозкое, Словенское, Мелкое, Глубокое. В начале XVII века рыбный оброк поступал также с небольших озер: Покровского у села Кемы, Кергоозера, "трех леших озер" и ряда других4.
С 1539 года монастырь приступил к освоению самого крупного озера округи - Белого5. Белое озеро на протяжении длительного времени находилось в государственной собственности. Монастыри, жители города Белоозеро, крестьяне прибрежных сел и деревень получали право ловить в нем рыбу на определенных условиях - за плату оброка рыбой или деньгами. Единицей такого обложения зимой был невод, а летом - лодка с определенным количеством рыбаков.
С середины XV века рыбные угодья Кирилло-Белозерского монастыря появились на реке Шексне6. Река Шексна славилась в XV-XVII веках обилием ценных пород рыбы: белуги, осетра, стерляди. Ловля этой рыбы проводилась в основном на езах. Езы и удобные места для ловли рыбы рядом с ними (тони) являлись объектами покупки, дарения, обмена. Предметом дарения иногда были не только езы или его части, но и право ловли на нем в течение определенного времени - одной ночи ("ночь") или полночи ("полночь").
В хозяйственных документах монастыря встречаются названия Никольского, Чарьсинского, Вособинского езов. Некоторые езы прекращали свою деятельность, видимо, из-за того, что давали мало рыбы. Другие же существовали на одном месте на протяжении столетий, давая хорошие и постоянные уловы. Наибольшую отдачу имели три еза: Шатрец, под Взвозом у Николы и Островский7.
Дальнейшее расширение рыбных угодий монастыря произошло в 70-х годах XVI века с присоединением рыболовецких мест по побережью Белого моря. Особенно доходными оказались Умбские ловли, которые монастырь частично купил за свой счет, но большей частью получил в результате пожалования царя Ивана Грозного в 1582 году8. В результате Кирилло-Белозерский монастырь стал крупным собственником рыбных угодий на Русском Севере.
Главным объектом промысла монастыря была белая и красная рыба. Переписные книги 1585 года сообщают о том, что ловят на монастырь стерлядь, щук, судаков, лещей, язей, окуней, мней (налимов), сорожек9. К этому списку надо добавить осетра, белугу, севрюгу, белорыбицу и знаменитого белозерского снетка.
По мнению Н. К. Никольского, ежегодные уловы рыбы были различными. В XV веке своей рыбы монастырю не хватало и приходилось прикупать ее у белозерских рыбаков. В XVI веке, несмотря на расширение рыбных угодий, наблюдалась та же картина. Ситуация с обеспеченностью рыбой изменилась только с приобретением "морских ловель" в речке Умбе, Оленьих Рогах и в реке Оленице10 (по побережью Белого моря). Основным объектом морского промысла являлась семга и, вероятно, белая семга (особый тип белорыбицы), которая, по словам Герберштейна, была вкуснее красной. Например, в 1622 году в летнее время на монастырь выловили 6084 штуки семги. Из этого количества на внутреннее употребление пошло 2300 штук, а остальные были пущены в продажу. Чуть раньше, в 1620 году, от подобной операции монастырь получил 255 рублей11. В те же годы с трех монастырских шекснинских езов налавливали около 100 осетров. Кроме того, постоянно ловили и "мелкую" рыбу (плотва, окунь, щучки, ерши), которая шла на пропитание инокам и работникам. Из красной рыбы добывали большое количество ценной икры: осетровой, стерляжьей, севрюжьей. Заготавливалась и менее ценная щучья икра.
По способам ловли летние и зимние промыслы сильно отличались друг от друга. Зимой, как правило, ловили со льда. Из рыболовных снастей использовали невода длиною до 150 сажен. Иногда ставили мережи и верши, но в последние попадало незначительное количество рыбы.
Весенняя, летняя и осенняя ловли рыбы были более разнообразными по применению орудий лова. В реках и озерах ловили рыбу неводами, сетями, переметами, вершами, удами, но особенно продуктивна была ловля на езах. Езы ставили на больших и малых реках; особую известность получили езы на реке Шексне. Этими капитальными сооружениями вся река делилась на участки. На постройку еза требовалось большое количество древесины, поэтому к каждому из них прирезался участок леса площадью до 4-5 квадратных верст. В писцовой книге езовых волостей 1585 года приводится описание всех шекснинских сооружений, в том числе и монастырских. Из перечня строительных материалов следует, что на постройку еза уходило несколько сот деревьев и большое количество жердей. В связи с ледоходом, а иногда и осенними подъемами воды, вызванными сильными дождями, езы требовали ремонта. Строительство и ремонт езов длились неделями; к работам привлекались десятки крестьян и монастырских служек. К сожалению, детально описывая количество необходимых строительных материалов, приводя данные о количестве рабочих, занятых на строительстве каждого еза, переписные книги не дают информации о технологии рыбной ловли на этих необычных сооружениях. Попытаемся высказать свои предположения, основанные на анализе устройства шекснинских езов, описанных в 1585 году, и аналогичных им устройств, устанавливаемых на реках в Белозерье в более поздние времена, в том числе и в наши дни, а также используя сведения по ихтиологии и ловле рыбы знаменитого ученого и рыбака Л. П. Сабанеева12.
Все езы на реке Шексне по своему устройству можно разделить на два типа. Первый характерен для нижнего и среднего течения реки. Он состоит из загородки с воротами в средней части и клетки, устроенной над ними. В зависимости от ширины реки длина этих сооружений была различной, что подтверждается наличием неодинакового количества козлов - опор для загородки (от 15 в Порожском до 32 в Коленцовском езах). Ворота в езу были необходимы и для пропуска судов, и для рыболовства. О прохождении судов через езы имеются воспоминания поляков из "посольства Maрины Мнишек", плывших осенью 1608 года по Шексне. Поляки отправились в путь на солидных судах, куда поместились не только сами, но погрузили коляски и возы с запасами13. Ворота в езу были нужны и для ловли рыбы, особенно ценных пород. В писцовых книгах 1585 года постоянно указывается: "Да в воротах на лето кладут по три сежи". Количество сеж в различных езах тоже колебалось от одной до четырех. Сежи, вероятно, были одними из основных орудий лова осетровых рыб, особенно тех, которые заходили в Шексну с Волги. Ловля рыбы сежами велась круглосуточно. Контроль за заходом рыбы в эти устройства осуществляли рыболовы, сидящие "на сеже", то есть в особой "клетке", устроенной, скорее всего, в виде избушки над воротами еза. На изготовление такой клетки шло иногда по "60 бревен по 2,5 сажени". В результате появлялась постройка, пригодная для дежурства в любую погоду. Возможно, что из нее опускался и засов, сделанный из тонких жердей, которым могли перекрыть ход рыбе во время осмотра или ремонта сежей.
Для передвижения рабочих и рыболовов вдоль еза, для ремонта, а возможно, и для закрытия ворот использовался "пором" (паром), на изготовление которого шло значительное количество бревен и досок.
Второй тип еза представлял из себя такую же мощную конструкцию с воротами на стремнине, но без клетки и сежей. Такие езы строились в верховьях Шексны, которое характеризуется очень бурным и быстрым течением. Последнее и не позволяло ставить в воротах сежи и ловить ими рыбу. Возможно, что в период ловли рыбы с лодок перед езом ворота могли закрываться специальным ( засовом, пропускающим воду, но не рыбу.
На устройство езов, на способы ловли на них или перед ними влияли особенности жизни осетровых рыб. К тому же проходная волжская рыба существенно отличалась от оседлой шекснинской. Осетровые предпочитают самые глубокие места реки, быстрое течение, каменистое песчаное дно. При движении рыба придерживается дна и ведет скрытный образ жизни, поэтому очень редко попадается в простые сети. В классе осетровых наиболее многочисленна стерлядь, ее уловы и составляли основную часть выловленной рыбы.
Весной, с освобождением рек ото льда, стерлядь выходит из зимне- го оцепенения и начинает свой стремительный "бег" в верховья рек на нерест. Глубоких мест с быстрым течением и каменистыми грядами на реке Шексне было много, особенно в районе Иванова Бора. Нерест продолжался около двух недель и шел во время сильного половодья. После нереста отметавшая икру рыба выходила из основного русла в пойму, в заливы, затоны, заливные озера и начинала усиленно кормиться. Главной едой стерляди в это время становились личинки комаров, мошек и насекомое, очень распространенное в прошлых столетиях на Шексне - метла, или поденка. Она кружилась густыми массами, падала в воду и становилась пищей для рыб. Во время массового вылета поденки рыбаки в XIX веке нередко даже специально делали на реках заколы, около которых скапливалась плывущая по реке метла, и это привлекало рыбу. Вероятно, и у езов возникала такая же ситуация. В начале июня проходная стерлядь начинала скатываться вниз по реке и уходила в Волгу.
Нерест осетров тоже проходил на глубине в местах с быстрым течением, каменистым или хрящевидным дном. Нерест осетра очень непродолжителен, всего 3-4 дня. Севрюга в верхнее течение реки заходила очень редко, так как нерестилась обычно в низовье. После нереста сразу скатывалась в море, поэтому и уловы этой рыбы в езах были единичны. Белуга раньше другой красной рыбы входила в реки. Первое время шла подо льдом. Нерест у нее начинался после осетров и продолжался около месяца14. Все эти особенности хода осетровых прекрасно знали шекснинские рыбаки и учитывали их при устройстве езов. Кроме проходной красной рыбы, была и своя оседлая шекснинская рыба, которая длительное время жила в Шексне и приобретала со временем своеобразный желтоватый цвет и особый замечательный вкус.
Государственные чиновники тоже знали об особенностях ловли на езах, поэтому оброк с нижних (Судьбицкого, Коленцовского, Милоблуцкого) езов назначали от 50 до 70 осетров, а с верхних - 3-6 осетров. В то же время основную долю оброка верхних езов составляла стерлядь - от 60 до 150 штук. Кстати, даже в XIX веке лучшим местом для ловли стерляди считались верховья Шексны: от истока до села Иванов Бор, то есть верхняя часть реки на протяжении 45 верст. Стерлядь, пойманная в этом месте, выделялась даже среди другой шекснинской. Кроме превосходного вкуса, она имела более светлый цвет спинки и желтое брюхо. Видимо, об этом типе рыбы написал в стихах Гавриил Державин: "Шекснинска стерлядь золотая"15.
В верхнем течении Шексны весной лед таял быстрее, вероятно, из-за близости озера и наличия быстрого течения. В это время стерлядь была еще не готова метать икру, но от зимнего оцепенения она пробуждалась, выбиралась из ям, где зимовала, и начинала расходиться по всей ширине реки. В эти дни и начинался ее главный лов, называемый "погонею", или "погонной ловлей". Рыбаки собирались к истоку Шексны и оттуда постепенно спускались вниз по реке. Ловили стерлядь особого рода ставными сетями, называемыми "погонными мережами". Сети ставились по "удобным местам", известным рыбакам как наиболее "уловистые". Стерлядь запутывалась в тонкие прочные сети и становилась добычей рыбаков. Погоня продолжалась до тех пор, пока впадающие в Шексну ручьи и протоки, разлившиеся от таянья снега, не замутят чистую зимнюю воду. Этим временем и заканчивался главный в году лов этого вида рыбы16. В летний сезон ловили стерлядки уже немного, она редко попадалась в невод и рюси. Весенний лов хорош еще тем, что попадало много рыб-икрянников, так как лов велся еще до нереста.
Мы не случайно так подробно остановились на способах ловли стерляди во второй половине XIX века. Аналогичным был лов и в XVII столетии, только с некоторыми особенностями, связанными с езами. Ранний выход стерляди из зимнего оцепенения способствовал большим ее уловам на верхних езах и около них. Езы в данном случае служили не только орудием лова, но и препятствием на путях движения рыбы и границами рыбных владений. А рыба ловилась большей частью с лодок сетями. Езовая книга 1585 года сообщает, что у монастырского еза "у Николы на Взвозе было 8,5 тоней, расположенных вниз по течению, и 6 тоней, идущих вверх по течению. А ловили те тони двумя неводами". Облавливание тоней и было погонной ловлей в XV-XVII веках, это фиксирует и жалованная царская грамота 1675 года, сообщая о погонной ловле с десяти лодок. Вероятно, хорошо ловилась у езов и проходная волжская стерлядь, которая после нереста выходила в заливы, затоны и кормились личинками насекомых. Около езов скапливалось и большое количество поденки, которая также привлекала изголодавшуюся во время нереста рыбу.
Летом стерлядь держалась самых глубоких мест и быстрого течения, поэтому редко попадала в обычные сети, но заходила в ворота еза, устроенные на стремнине, и оказывалась пойманной в сежи. Отметавшие икру осетры, севрюги, белуги также попадали в эти устройства. В XVI-XVII веках езы всегда вызывали удивление у иностранцев. Генрих Штаден, посетивший Московскую Русь в 1564-1576 годах, писал: "По реке Шексне нет городов или замков, но по дну забиты забои из бревен, на них ловится осетр, который идет из Каспийского моря и направляется к Белоозеру"17. В дневнике Марины Мнишек, написанном одним из поляков ее свиты в 1608 году, отмечаются все "язы", которые строят на этой реке для ловли осетров. Поляки отметили, что "больших и лучших осетров, чем в этой реке, не знают"18. Однако такие грандиозные сооружения в какой-то степени затрудняли судоходство на реке, а иногда и значительно поднимали уровень воды. Так, из грамоты царя Алексея Михайловича 1662 года известно, что "крестьяне Белозерского уезда дворцовых езовых волостей в реке Шексне на Бору Иванова голова и кузнецких порогах выше царских, и патриаршеских, и монастырских езов каменные и деревянные учинили многие езы и ловят на себя красную и белую рыбу, и воду в реке и Белоозеро заперли; стоит вода над теми их езами в порогах на сажень и больше, а вниз не течет, и монастырские, и крестьянские покосы, и пашенную землю подтопили, а ниже тех езов потопу нет"19.
Как долго на Шексне просуществовали езы, нам неизвестно, но, вероятно, уже в начале XVIII столетия они стали явным тормозом для развития судоходства. Особенно это стало нетерпимым после основания Петербурга и изменения направлений грузовых потоков в сторону новой столицы. Ловля осетровых на Шексне продолжалась, но уже только с лодок "погонею". В XVIII столетии изменилась и вся система собственности на рыбные промыслы. Из рук государства и монастырей они перешли к крестьянам, жившим по берегам реки. Однако сбыт рыбы, а затем и ловля ее постепенно сконцентрировались в руках отдельных скупщиков, содержателей садков, владельцев специальных судов для перевозки рыбы в живом виде в Москву и Петербург. В 1753 году рыбные ловли на реке Шексне и в Белом озере были отданы в арендное содержание промышленнику Терентию Резвому с сыном, который и устанавливал цену на рыбу. Постепенно в зависимость к нему попали все крестьяне-рыболовы20.
Во второй половине XIX века крупным рыбным промышленником-откупщиком стал крестьянин Осенный, живший недалеко от Горицкого женского монастыря. Он откупил все рыбные тони на 45-верстном пространстве от истока. В Горицкой слободе у него были устроены садки, в которых красную рыбу держали до окончания весенней "погони", а затем в судах-прорезах доставляли в Петербург21. Большие лодки с рыбой тянули по рекам и каналам лошади или бурлаки. К пароходам такие суда не присоединяли, так как быстрое движение усыпляло рыбу, и она теряла товарный вид.
Девятнадцатое столетие стало закатом знаменитого стерляжьего промысла на реке Шексне. Шлюзы и плотины Мариинской водной системы, распространение туэрного судоходства, постоянные работы по углублению и спрямлению судового хода сделали реку невыносимой для любящей чистую воду осетровой рыбы. Уже в начале XX века осетр и стерлядь очень редко стали попадать в рыбацкие сети.
Крупные рыболовные сооружения - езы, характерные для Шексны, со временем трансформировались в небольшие сооружения: заколы, перегородки, запруды, котцы, язки. Они ставились уже на малых несудоходных реках. Некоторые такие сооружения встречаются на реках в северной части Кирилловского района и до сих пор.
Еще в игуменство Гурия Тушина (1481-1485 гг.) Кирилло-Белозерский монастырь получил право ловить рыбу в Белом озере. В марте 1539 года великий князь Иван Васильевич предоставил право монастырским старцам на беспошлинную ловлю зимой одним неводом, а летом двумя лодками с четырьмя рыбаками и одним неводом. Через несколько лет он увеличил эту льготу до двух неводов зимой и до 8 лодок с 16 рыбаками летом (1553 г.). Рыбу в основном ловили в районе сел Кивуй, Вашки, Мегра, Куность. К 1578 году количество орудий лова возросло: зимой - до пяти неводов, а летом - до 10 лодок. К 1675 году число неводов зимой выросло до семи, а летом - до 14 лодок. Грамота царя Алексея Михайловича закрепила за монастырем зимние объемы ловли рыбы, а летние сократила до 10 лодок. Кроме того, переписные книги 1585 года сообщают, что на Белом озере ловили рыбу вотчинные крестьяне из сел Кустово, Мегра, Кивуй и Вашки22. Они выходили на рыбный промысел на 41 лодке-кереводке и ловили в зависимости от времени года переметами, тагасами, кереводами, бродниками. Из общего количества рыбаков на Белоозере кирилловские ловцы составляли почти 10 процентов. За право на ловлю они платили государственный оброк - 27 1/3 бочки соленой рыбы, в том числе 14 бочек щуки, 13,5 бочки судака. Иногда взамен рыбы платили денежный оброк - 16 рублей 13 алтын 2 деньги23.
На побережье Белого моря ловили рыбу особыми "морскими сетями" длиною 150 сажен с "тятивами и матицей". Рыбаки выходили на промысел семги в неводных карбасах. В устье Умбы ловили неводами и "поездами и гарвами". Иногда рыбные ловли отдавались монастырем на оброк, видимо, местным жителям, с обязательством отдавать владельцу определенную часть улова. Так, в июне 1577 года 13 человек подрядились ловить рыбу в устье Умбы с условием отдавать в монастырь каждую "четвертую" рыбину, а в случае неисполнения этого условия заплатить сто рублей24. Примерно на таких же условиях сдавались в аренду и близлежащие к монастырю озера Словенское, Глубокое, Мелкое, Мегорское.
В разгар лета, когда крестьяне-рыболовы не могли на длительное время отрываться на рыбные промыслы, широкое распространение имели крючковые орудия лова - удочки, продольники, переметы, дорожки. Их применение не требовало значительного количества рабочих рук и времени.
В XVI-XVII веках в Кирилло-Белозерском монастыре проживало до 200 монахов, до 400 слуг, большое количество военных людей и мастеровых. Их рацион состоял из большого количества рыбных блюд. Рыбу широко использовали в качестве начинки для пирогов, со снетками варили щи. Белозерский снеток славился белизной и замечательным вкусом. В свежем и сушеном виде он широко использовался для приготовления первых и вторых блюд. В сушеном виде он занимал небольшой объем и хорошо сохранялся. В связи с этим старались заготовить его в расчете на 2-3 года, а когда свои уловы были незначительны, то и покупали, нередко в большом количестве.
В монастыре ценили и любили рыбу. На второе в обед готовили иногда сразу три вида рыбы и подавали на стол в одном блюде, рассчитанном на двух иноков. Вечером опять подавалась рыба, чаще всего жареные лещи со взваром и перцем. Употребляли в пищу рыбу жареную, вареную, соленую, вяленую. Готовили и такие довольно редкие кушанья, как тавранчук, или "караваи с рыбой в сковородах из голов осетра или снетков"25.
Наличие большого количества рыбных угодий давало возможность поставлять к монастырскому столу почти постоянно свежую рыбу. Однако держали ее и про запас. Опись 1601 года сообщает о трех каменных рыбных погребах, находящихся позади игуменских келий, и перечисляет запасы: "52 бочки судочины и лещины, 25 семг, да 30 осетров длинных волжских и шехонских, да тридцать пуд с полпудом икры черные". Хранилась рыба не только в ледниках: "А на ледниках два сушила деревянные переделаны на двое. А в одном сушиле запас пластей лещевых, и язевых, и щучьих, стерляжьих 1682 пласти, да 900 прутьев семги, да 17 осетров волжских вислых, да новые 65 осетров шехонских, 30 чети молю заозерского, 5 чети сущу мелкого, 3 чети снятков пирожных, 1500 пучков вязиги..."26.
Осетров и стерлядей старались сохранить в живом виде. С этой целью использовали садки. Сиверское озеро, благодаря своей глубине и обилию родников, славилось прозрачностью воды. В старину на нем "устроены были загородки-сажалки для осетров и стерлядей" в виде свайных сооружений-загородок, устроенных в непосредственной близости от монастыря. От места промыслов до монастыря или садков рыба доставлялась в прорезных судах.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Никольский Н. К. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII в. Т. 1. СПб., 1910. С. 110.
2 Там же.
3 Смирнов И. А. Кирилло-Белозерский монастырь в 1764-1924 годах. (Краткий очерк истории хозяйства) //Кириллов: Краеведческий альманах. Вып. 2. Вологда, 1997. С. 59.
4 Никольский Н. К. Указ. соч. С. 119.
5 Там же. С. 112.
6 Там же. С. 110-111.
7 Там же. С. 114. К XVII веку ез у церкви Николы Чудотворца, видимо, прекратил свое существование.
8 Там же. С. 112-113.
9 Писцовая книга езовых дворцовых волостей и государственных оброчных угодий Белозерского уезда 1585 г. М.; Л., 1984. С. 142.
10 Никольский Н. К. Указ. соч. С. 120.
11 Там же. С. 120-121.
12 Сабанеев Л. П. Рыболовный календарь. Труды по рыболовству. М., 1992.
13 Дневник Марины Мнишек. СПб., 1995. С. 123.
14 Краткие сведение об осетровых рыбах см.: Сабанеев Л. П. Жизнь и ловля пресноводных рыб. Т. 1. СПб., 1996. С. 222-227; Т. 2. СПб., 1996. С. 302-308, 311-331.
15 Кузнецов А. Шексна - река Белеса. Вологда, 1999. С. 13.
16 Исследования о состоянии рыболовства в России. СПб., 1875. С. 24.
17 Кузнецов А. Указ. соч. С. 12.
18 Дневник Марины Мнишек... С. 123.
19 Никольский Н. К. Указ. соч. С. 116.
20 История северного крестьянства. Т. 1. Крестьянство Европейского Севера в период феодализма. Архангельск: Сев.-Зап. кн. изд-во, 1984. С. 190.
21 Исследования о состоянии рыболовства в России... С. 24.
22 Никольский Н. К. Указ. соч. С. 114.
23 Писцовая книга езовых дворцовых волостей... С. 150.
24 Никольский Н. К. Указ. соч. С. 118-119.
25 Судаков Г. В. Монастырская трапеза в XVI веке //Кириллов: Краеведческий альманах. Вып. Ъ. Вологда, 1998. С. 88-92.
26 Опись строений и имущества Кирилло-Белозерского монастыря 1601 г. СПб., 1998. С. 217.
В середине XV века в совместное владение монастыря и И. Дмитриева попало Ивецкое озеро.
В XVI веке озерные владения монастыря еще более увеличились. Езовые книги 1585 года называют монастырскими озера: Лозкое, Словенское, Мелкое, Глубокое. В начале XVII века рыбный оброк поступал также с небольших озер: Покровского у села Кемы, Кергоозера, "трех леших озер" и ряда других4.
С 1539 года монастырь приступил к освоению самого крупного озера округи - Белого5. Белое озеро на протяжении длительного времени находилось в государственной собственности. Монастыри, жители города Белоозеро, крестьяне прибрежных сел и деревень получали право ловить в нем рыбу на определенных условиях - за плату оброка рыбой или деньгами. Единицей такого обложения зимой был невод, а летом - лодка с определенным количеством рыбаков.
С середины XV века рыбные угодья Кирилло-Белозерского монастыря появились на реке Шексне6. Река Шексна славилась в XV-XVII веках обилием ценных пород рыбы: белуги, осетра, стерляди. Ловля этой рыбы проводилась в основном на езах. Езы и удобные места для ловли рыбы рядом с ними (тони) являлись объектами покупки, дарения, обмена. Предметом дарения иногда были не только езы или его части, но и право ловли на нем в течение определенного времени - одной ночи ("ночь") или полночи ("полночь").
В хозяйственных документах монастыря встречаются названия Никольского, Чарьсинского, Вособинского езов. Некоторые езы прекращали свою деятельность, видимо, из-за того, что давали мало рыбы. Другие же существовали на одном месте на протяжении столетий, давая хорошие и постоянные уловы. Наибольшую отдачу имели три еза: Шатрец, под Взвозом у Николы и Островский7.
Дальнейшее расширение рыбных угодий монастыря произошло в 70-х годах XVI века с присоединением рыболовецких мест по побережью Белого моря. Особенно доходными оказались Умбские ловли, которые монастырь частично купил за свой счет, но большей частью получил в результате пожалования царя Ивана Грозного в 1582 году8. В результате Кирилло-Белозерский монастырь стал крупным собственником рыбных угодий на Русском Севере.
Главным объектом промысла монастыря была белая и красная рыба. Переписные книги 1585 года сообщают о том, что ловят на монастырь стерлядь, щук, судаков, лещей, язей, окуней, мней (налимов), сорожек9. К этому списку надо добавить осетра, белугу, севрюгу, белорыбицу и знаменитого белозерского снетка.
По мнению Н. К. Никольского, ежегодные уловы рыбы были различными. В XV веке своей рыбы монастырю не хватало и приходилось прикупать ее у белозерских рыбаков. В XVI веке, несмотря на расширение рыбных угодий, наблюдалась та же картина. Ситуация с обеспеченностью рыбой изменилась только с приобретением "морских ловель" в речке Умбе, Оленьих Рогах и в реке Оленице10 (по побережью Белого моря). Основным объектом морского промысла являлась семга и, вероятно, белая семга (особый тип белорыбицы), которая, по словам Герберштейна, была вкуснее красной. Например, в 1622 году в летнее время на монастырь выловили 6084 штуки семги. Из этого количества на внутреннее употребление пошло 2300 штук, а остальные были пущены в продажу. Чуть раньше, в 1620 году, от подобной операции монастырь получил 255 рублей11. В те же годы с трех монастырских шекснинских езов налавливали около 100 осетров. Кроме того, постоянно ловили и "мелкую" рыбу (плотва, окунь, щучки, ерши), которая шла на пропитание инокам и работникам. Из красной рыбы добывали большое количество ценной икры: осетровой, стерляжьей, севрюжьей. Заготавливалась и менее ценная щучья икра.
По способам ловли летние и зимние промыслы сильно отличались друг от друга. Зимой, как правило, ловили со льда. Из рыболовных снастей использовали невода длиною до 150 сажен. Иногда ставили мережи и верши, но в последние попадало незначительное количество рыбы.
Весенняя, летняя и осенняя ловли рыбы были более разнообразными по применению орудий лова. В реках и озерах ловили рыбу неводами, сетями, переметами, вершами, удами, но особенно продуктивна была ловля на езах. Езы ставили на больших и малых реках; особую известность получили езы на реке Шексне. Этими капитальными сооружениями вся река делилась на участки. На постройку еза требовалось большое количество древесины, поэтому к каждому из них прирезался участок леса площадью до 4-5 квадратных верст. В писцовой книге езовых волостей 1585 года приводится описание всех шекснинских сооружений, в том числе и монастырских. Из перечня строительных материалов следует, что на постройку еза уходило несколько сот деревьев и большое количество жердей. В связи с ледоходом, а иногда и осенними подъемами воды, вызванными сильными дождями, езы требовали ремонта. Строительство и ремонт езов длились неделями; к работам привлекались десятки крестьян и монастырских служек. К сожалению, детально описывая количество необходимых строительных материалов, приводя данные о количестве рабочих, занятых на строительстве каждого еза, переписные книги не дают информации о технологии рыбной ловли на этих необычных сооружениях. Попытаемся высказать свои предположения, основанные на анализе устройства шекснинских езов, описанных в 1585 году, и аналогичных им устройств, устанавливаемых на реках в Белозерье в более поздние времена, в том числе и в наши дни, а также используя сведения по ихтиологии и ловле рыбы знаменитого ученого и рыбака Л. П. Сабанеева12.
Все езы на реке Шексне по своему устройству можно разделить на два типа. Первый характерен для нижнего и среднего течения реки. Он состоит из загородки с воротами в средней части и клетки, устроенной над ними. В зависимости от ширины реки длина этих сооружений была различной, что подтверждается наличием неодинакового количества козлов - опор для загородки (от 15 в Порожском до 32 в Коленцовском езах). Ворота в езу были необходимы и для пропуска судов, и для рыболовства. О прохождении судов через езы имеются воспоминания поляков из "посольства Maрины Мнишек", плывших осенью 1608 года по Шексне. Поляки отправились в путь на солидных судах, куда поместились не только сами, но погрузили коляски и возы с запасами13. Ворота в езу были нужны и для ловли рыбы, особенно ценных пород. В писцовых книгах 1585 года постоянно указывается: "Да в воротах на лето кладут по три сежи". Количество сеж в различных езах тоже колебалось от одной до четырех. Сежи, вероятно, были одними из основных орудий лова осетровых рыб, особенно тех, которые заходили в Шексну с Волги. Ловля рыбы сежами велась круглосуточно. Контроль за заходом рыбы в эти устройства осуществляли рыболовы, сидящие "на сеже", то есть в особой "клетке", устроенной, скорее всего, в виде избушки над воротами еза. На изготовление такой клетки шло иногда по "60 бревен по 2,5 сажени". В результате появлялась постройка, пригодная для дежурства в любую погоду. Возможно, что из нее опускался и засов, сделанный из тонких жердей, которым могли перекрыть ход рыбе во время осмотра или ремонта сежей.
Для передвижения рабочих и рыболовов вдоль еза, для ремонта, а возможно, и для закрытия ворот использовался "пором" (паром), на изготовление которого шло значительное количество бревен и досок.
Второй тип еза представлял из себя такую же мощную конструкцию с воротами на стремнине, но без клетки и сежей. Такие езы строились в верховьях Шексны, которое характеризуется очень бурным и быстрым течением. Последнее и не позволяло ставить в воротах сежи и ловить ими рыбу. Возможно, что в период ловли рыбы с лодок перед езом ворота могли закрываться специальным ( засовом, пропускающим воду, но не рыбу.
На устройство езов, на способы ловли на них или перед ними влияли особенности жизни осетровых рыб. К тому же проходная волжская рыба существенно отличалась от оседлой шекснинской. Осетровые предпочитают самые глубокие места реки, быстрое течение, каменистое песчаное дно. При движении рыба придерживается дна и ведет скрытный образ жизни, поэтому очень редко попадается в простые сети. В классе осетровых наиболее многочисленна стерлядь, ее уловы и составляли основную часть выловленной рыбы.
Весной, с освобождением рек ото льда, стерлядь выходит из зимне- го оцепенения и начинает свой стремительный "бег" в верховья рек на нерест. Глубоких мест с быстрым течением и каменистыми грядами на реке Шексне было много, особенно в районе Иванова Бора. Нерест продолжался около двух недель и шел во время сильного половодья. После нереста отметавшая икру рыба выходила из основного русла в пойму, в заливы, затоны, заливные озера и начинала усиленно кормиться. Главной едой стерляди в это время становились личинки комаров, мошек и насекомое, очень распространенное в прошлых столетиях на Шексне - метла, или поденка. Она кружилась густыми массами, падала в воду и становилась пищей для рыб. Во время массового вылета поденки рыбаки в XIX веке нередко даже специально делали на реках заколы, около которых скапливалась плывущая по реке метла, и это привлекало рыбу. Вероятно, и у езов возникала такая же ситуация. В начале июня проходная стерлядь начинала скатываться вниз по реке и уходила в Волгу.
Нерест осетров тоже проходил на глубине в местах с быстрым течением, каменистым или хрящевидным дном. Нерест осетра очень непродолжителен, всего 3-4 дня. Севрюга в верхнее течение реки заходила очень редко, так как нерестилась обычно в низовье. После нереста сразу скатывалась в море, поэтому и уловы этой рыбы в езах были единичны. Белуга раньше другой красной рыбы входила в реки. Первое время шла подо льдом. Нерест у нее начинался после осетров и продолжался около месяца14. Все эти особенности хода осетровых прекрасно знали шекснинские рыбаки и учитывали их при устройстве езов. Кроме проходной красной рыбы, была и своя оседлая шекснинская рыба, которая длительное время жила в Шексне и приобретала со временем своеобразный желтоватый цвет и особый замечательный вкус.
Государственные чиновники тоже знали об особенностях ловли на езах, поэтому оброк с нижних (Судьбицкого, Коленцовского, Милоблуцкого) езов назначали от 50 до 70 осетров, а с верхних - 3-6 осетров. В то же время основную долю оброка верхних езов составляла стерлядь - от 60 до 150 штук. Кстати, даже в XIX веке лучшим местом для ловли стерляди считались верховья Шексны: от истока до села Иванов Бор, то есть верхняя часть реки на протяжении 45 верст. Стерлядь, пойманная в этом месте, выделялась даже среди другой шекснинской. Кроме превосходного вкуса, она имела более светлый цвет спинки и желтое брюхо. Видимо, об этом типе рыбы написал в стихах Гавриил Державин: "Шекснинска стерлядь золотая"15.
В верхнем течении Шексны весной лед таял быстрее, вероятно, из-за близости озера и наличия быстрого течения. В это время стерлядь была еще не готова метать икру, но от зимнего оцепенения она пробуждалась, выбиралась из ям, где зимовала, и начинала расходиться по всей ширине реки. В эти дни и начинался ее главный лов, называемый "погонею", или "погонной ловлей". Рыбаки собирались к истоку Шексны и оттуда постепенно спускались вниз по реке. Ловили стерлядь особого рода ставными сетями, называемыми "погонными мережами". Сети ставились по "удобным местам", известным рыбакам как наиболее "уловистые". Стерлядь запутывалась в тонкие прочные сети и становилась добычей рыбаков. Погоня продолжалась до тех пор, пока впадающие в Шексну ручьи и протоки, разлившиеся от таянья снега, не замутят чистую зимнюю воду. Этим временем и заканчивался главный в году лов этого вида рыбы16. В летний сезон ловили стерлядки уже немного, она редко попадалась в невод и рюси. Весенний лов хорош еще тем, что попадало много рыб-икрянников, так как лов велся еще до нереста.
Мы не случайно так подробно остановились на способах ловли стерляди во второй половине XIX века. Аналогичным был лов и в XVII столетии, только с некоторыми особенностями, связанными с езами. Ранний выход стерляди из зимнего оцепенения способствовал большим ее уловам на верхних езах и около них. Езы в данном случае служили не только орудием лова, но и препятствием на путях движения рыбы и границами рыбных владений. А рыба ловилась большей частью с лодок сетями. Езовая книга 1585 года сообщает, что у монастырского еза "у Николы на Взвозе было 8,5 тоней, расположенных вниз по течению, и 6 тоней, идущих вверх по течению. А ловили те тони двумя неводами". Облавливание тоней и было погонной ловлей в XV-XVII веках, это фиксирует и жалованная царская грамота 1675 года, сообщая о погонной ловле с десяти лодок. Вероятно, хорошо ловилась у езов и проходная волжская стерлядь, которая после нереста выходила в заливы, затоны и кормились личинками насекомых. Около езов скапливалось и большое количество поденки, которая также привлекала изголодавшуюся во время нереста рыбу.
Летом стерлядь держалась самых глубоких мест и быстрого течения, поэтому редко попадала в обычные сети, но заходила в ворота еза, устроенные на стремнине, и оказывалась пойманной в сежи. Отметавшие икру осетры, севрюги, белуги также попадали в эти устройства. В XVI-XVII веках езы всегда вызывали удивление у иностранцев. Генрих Штаден, посетивший Московскую Русь в 1564-1576 годах, писал: "По реке Шексне нет городов или замков, но по дну забиты забои из бревен, на них ловится осетр, который идет из Каспийского моря и направляется к Белоозеру"17. В дневнике Марины Мнишек, написанном одним из поляков ее свиты в 1608 году, отмечаются все "язы", которые строят на этой реке для ловли осетров. Поляки отметили, что "больших и лучших осетров, чем в этой реке, не знают"18. Однако такие грандиозные сооружения в какой-то степени затрудняли судоходство на реке, а иногда и значительно поднимали уровень воды. Так, из грамоты царя Алексея Михайловича 1662 года известно, что "крестьяне Белозерского уезда дворцовых езовых волостей в реке Шексне на Бору Иванова голова и кузнецких порогах выше царских, и патриаршеских, и монастырских езов каменные и деревянные учинили многие езы и ловят на себя красную и белую рыбу, и воду в реке и Белоозеро заперли; стоит вода над теми их езами в порогах на сажень и больше, а вниз не течет, и монастырские, и крестьянские покосы, и пашенную землю подтопили, а ниже тех езов потопу нет"19.
Как долго на Шексне просуществовали езы, нам неизвестно, но, вероятно, уже в начале XVIII столетия они стали явным тормозом для развития судоходства. Особенно это стало нетерпимым после основания Петербурга и изменения направлений грузовых потоков в сторону новой столицы. Ловля осетровых на Шексне продолжалась, но уже только с лодок "погонею". В XVIII столетии изменилась и вся система собственности на рыбные промыслы. Из рук государства и монастырей они перешли к крестьянам, жившим по берегам реки. Однако сбыт рыбы, а затем и ловля ее постепенно сконцентрировались в руках отдельных скупщиков, содержателей садков, владельцев специальных судов для перевозки рыбы в живом виде в Москву и Петербург. В 1753 году рыбные ловли на реке Шексне и в Белом озере были отданы в арендное содержание промышленнику Терентию Резвому с сыном, который и устанавливал цену на рыбу. Постепенно в зависимость к нему попали все крестьяне-рыболовы20.
Во второй половине XIX века крупным рыбным промышленником-откупщиком стал крестьянин Осенный, живший недалеко от Горицкого женского монастыря. Он откупил все рыбные тони на 45-верстном пространстве от истока. В Горицкой слободе у него были устроены садки, в которых красную рыбу держали до окончания весенней "погони", а затем в судах-прорезах доставляли в Петербург21. Большие лодки с рыбой тянули по рекам и каналам лошади или бурлаки. К пароходам такие суда не присоединяли, так как быстрое движение усыпляло рыбу, и она теряла товарный вид.
Девятнадцатое столетие стало закатом знаменитого стерляжьего промысла на реке Шексне. Шлюзы и плотины Мариинской водной системы, распространение туэрного судоходства, постоянные работы по углублению и спрямлению судового хода сделали реку невыносимой для любящей чистую воду осетровой рыбы. Уже в начале XX века осетр и стерлядь очень редко стали попадать в рыбацкие сети.
Крупные рыболовные сооружения - езы, характерные для Шексны, со временем трансформировались в небольшие сооружения: заколы, перегородки, запруды, котцы, язки. Они ставились уже на малых несудоходных реках. Некоторые такие сооружения встречаются на реках в северной части Кирилловского района и до сих пор.
Еще в игуменство Гурия Тушина (1481-1485 гг.) Кирилло-Белозерский монастырь получил право ловить рыбу в Белом озере. В марте 1539 года великий князь Иван Васильевич предоставил право монастырским старцам на беспошлинную ловлю зимой одним неводом, а летом двумя лодками с четырьмя рыбаками и одним неводом. Через несколько лет он увеличил эту льготу до двух неводов зимой и до 8 лодок с 16 рыбаками летом (1553 г.). Рыбу в основном ловили в районе сел Кивуй, Вашки, Мегра, Куность. К 1578 году количество орудий лова возросло: зимой - до пяти неводов, а летом - до 10 лодок. К 1675 году число неводов зимой выросло до семи, а летом - до 14 лодок. Грамота царя Алексея Михайловича закрепила за монастырем зимние объемы ловли рыбы, а летние сократила до 10 лодок. Кроме того, переписные книги 1585 года сообщают, что на Белом озере ловили рыбу вотчинные крестьяне из сел Кустово, Мегра, Кивуй и Вашки22. Они выходили на рыбный промысел на 41 лодке-кереводке и ловили в зависимости от времени года переметами, тагасами, кереводами, бродниками. Из общего количества рыбаков на Белоозере кирилловские ловцы составляли почти 10 процентов. За право на ловлю они платили государственный оброк - 27 1/3 бочки соленой рыбы, в том числе 14 бочек щуки, 13,5 бочки судака. Иногда взамен рыбы платили денежный оброк - 16 рублей 13 алтын 2 деньги23.
На побережье Белого моря ловили рыбу особыми "морскими сетями" длиною 150 сажен с "тятивами и матицей". Рыбаки выходили на промысел семги в неводных карбасах. В устье Умбы ловили неводами и "поездами и гарвами". Иногда рыбные ловли отдавались монастырем на оброк, видимо, местным жителям, с обязательством отдавать владельцу определенную часть улова. Так, в июне 1577 года 13 человек подрядились ловить рыбу в устье Умбы с условием отдавать в монастырь каждую "четвертую" рыбину, а в случае неисполнения этого условия заплатить сто рублей24. Примерно на таких же условиях сдавались в аренду и близлежащие к монастырю озера Словенское, Глубокое, Мелкое, Мегорское.
В разгар лета, когда крестьяне-рыболовы не могли на длительное время отрываться на рыбные промыслы, широкое распространение имели крючковые орудия лова - удочки, продольники, переметы, дорожки. Их применение не требовало значительного количества рабочих рук и времени.
В XVI-XVII веках в Кирилло-Белозерском монастыре проживало до 200 монахов, до 400 слуг, большое количество военных людей и мастеровых. Их рацион состоял из большого количества рыбных блюд. Рыбу широко использовали в качестве начинки для пирогов, со снетками варили щи. Белозерский снеток славился белизной и замечательным вкусом. В свежем и сушеном виде он широко использовался для приготовления первых и вторых блюд. В сушеном виде он занимал небольшой объем и хорошо сохранялся. В связи с этим старались заготовить его в расчете на 2-3 года, а когда свои уловы были незначительны, то и покупали, нередко в большом количестве.
В монастыре ценили и любили рыбу. На второе в обед готовили иногда сразу три вида рыбы и подавали на стол в одном блюде, рассчитанном на двух иноков. Вечером опять подавалась рыба, чаще всего жареные лещи со взваром и перцем. Употребляли в пищу рыбу жареную, вареную, соленую, вяленую. Готовили и такие довольно редкие кушанья, как тавранчук, или "караваи с рыбой в сковородах из голов осетра или снетков"25.
Наличие большого количества рыбных угодий давало возможность поставлять к монастырскому столу почти постоянно свежую рыбу. Однако держали ее и про запас. Опись 1601 года сообщает о трех каменных рыбных погребах, находящихся позади игуменских келий, и перечисляет запасы: "52 бочки судочины и лещины, 25 семг, да 30 осетров длинных волжских и шехонских, да тридцать пуд с полпудом икры черные". Хранилась рыба не только в ледниках: "А на ледниках два сушила деревянные переделаны на двое. А в одном сушиле запас пластей лещевых, и язевых, и щучьих, стерляжьих 1682 пласти, да 900 прутьев семги, да 17 осетров волжских вислых, да новые 65 осетров шехонских, 30 чети молю заозерского, 5 чети сущу мелкого, 3 чети снятков пирожных, 1500 пучков вязиги..."26.
Осетров и стерлядей старались сохранить в живом виде. С этой целью использовали садки. Сиверское озеро, благодаря своей глубине и обилию родников, славилось прозрачностью воды. В старину на нем "устроены были загородки-сажалки для осетров и стерлядей" в виде свайных сооружений-загородок, устроенных в непосредственной близости от монастыря. От места промыслов до монастыря или садков рыба доставлялась в прорезных судах.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Никольский Н. К. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII в. Т. 1. СПб., 1910. С. 110.
2 Там же.
3 Смирнов И. А. Кирилло-Белозерский монастырь в 1764-1924 годах. (Краткий очерк истории хозяйства) //Кириллов: Краеведческий альманах. Вып. 2. Вологда, 1997. С. 59.
4 Никольский Н. К. Указ. соч. С. 119.
5 Там же. С. 112.
6 Там же. С. 110-111.
7 Там же. С. 114. К XVII веку ез у церкви Николы Чудотворца, видимо, прекратил свое существование.
8 Там же. С. 112-113.
9 Писцовая книга езовых дворцовых волостей и государственных оброчных угодий Белозерского уезда 1585 г. М.; Л., 1984. С. 142.
10 Никольский Н. К. Указ. соч. С. 120.
11 Там же. С. 120-121.
12 Сабанеев Л. П. Рыболовный календарь. Труды по рыболовству. М., 1992.
13 Дневник Марины Мнишек. СПб., 1995. С. 123.
14 Краткие сведение об осетровых рыбах см.: Сабанеев Л. П. Жизнь и ловля пресноводных рыб. Т. 1. СПб., 1996. С. 222-227; Т. 2. СПб., 1996. С. 302-308, 311-331.
15 Кузнецов А. Шексна - река Белеса. Вологда, 1999. С. 13.
16 Исследования о состоянии рыболовства в России. СПб., 1875. С. 24.
17 Кузнецов А. Указ. соч. С. 12.
18 Дневник Марины Мнишек... С. 123.
19 Никольский Н. К. Указ. соч. С. 116.
20 История северного крестьянства. Т. 1. Крестьянство Европейского Севера в период феодализма. Архангельск: Сев.-Зап. кн. изд-во, 1984. С. 190.
21 Исследования о состоянии рыболовства в России... С. 24.
22 Никольский Н. К. Указ. соч. С. 114.
23 Писцовая книга езовых дворцовых волостей... С. 150.
24 Никольский Н. К. Указ. соч. С. 118-119.
25 Судаков Г. В. Монастырская трапеза в XVI веке //Кириллов: Краеведческий альманах. Вып. Ъ. Вологда, 1998. С. 88-92.
26 Опись строений и имущества Кирилло-Белозерского монастыря 1601 г. СПб., 1998. С. 217.
