Прием ярусности типа восьмерик на четверике появился в объемной композиции срубов деревянных церквей, вероятно, под влиянием каменных храмов второй половины XVI века. Переложение каменного образца в дереве дало сходную форму: получился тоже восьмерик на четверике, что видно на примере храма Воскресения Господня (1642) в селе Малая Немнюга Архангельской области. Но, как и в камне, это был начальный этап развития ярусности. В течение XVII века двухэлементные ярусные храмы сформировались внутри всех древнейших объемно-планировочных типов: клетских, восьмериков, крещатых. На рубеже XVII–XVIII веков произошло объединение двухэлементных ярусных храмов разных типов в части объемной композиции. Весь XVIII век этот процесс продолжал развиваться, и в результате произошло объединение и плановых основ.

На клетской основе в XVII веке сформировались сооружения, подобные церкви Иоанна Предтечи (1697) в Ширкове Погосте Тверской области. На основе сооружений, срубленных восьмериком от земли, сложилась такая разновидность ярусной композиции, как, например, у Никольской церкви (1696) в селе Согинцы Ленинградской области. Дальнейшее развитие объемной композиции по этим двум направлениям привело к созданию построек, подобных церквям Вознесения Христова (1717) в городе Торжке Тверской области и Ильинской (1755) Цыпинского погоста Вологодской области.

В последней четверти XVIII века на Вологодчине появилась группа монументальных деревянных храмов, в архитектуре которых оба композиционных направления объединились. Пока что известны три памятника из этой группы. Все они посвящены Рождеству Богоматери и построены в одном регионе – бывшем Кадниковском уезде или у его границы: в селах Каликине (Поповке) – ныне Вожегодский район – в 1783 году1, Корневе (Устьянский район) – в 1793 году2, Васильевском (Межурках) – Харовский район – в 1796 году3.

Долгое время исследователям деревянной архитектуры было известно только о церкви в Корневе. Фотографию ее южного фасада опубликовал И. Э. Грабарь в «Истории русского искусства». Снимок сопровождается комментарием: «... встречаются и приемы, схожие с первичным плановым приемом шатровых храмов, как мы видим в интереснейшей церкви Рождества Богородицы в Корневе Кадников-
ского уезда. ...Она в своей нижней части, до сих пор еще не обшитой, производит впечатление какого-то крепостного сооружения и отличается замечательной живописностью. Ее главный сруб – с основания восьмигранный, причем вход в него устроен в особой обширной нише, вынутой в нижней части западного прируба-трапезы. Как последняя, так и алтарь просты по своим формам, главное же внимание строителей было обращено, по-видимому, на башню средней части»4.

Не обошел вниманием корневскую церковь и М. В. Красовский, заметивший о ней: «...какой-то неуловимый характер севера ... ее нижний ярус, срубленный восьмериком и этим резко отличающийся от остальных четырехъярусных церквей, имеет... суровый и величавый вид, как и все, что создано руками северян, строивших на самой грани XIX века почти так же, как и на два века раньше»5.

Как И. Э. Грабарь, так и М. В. Красовский реально не видели корневской церкви и писали о ней по единственной опубликованной фотографии. Вероятно, поэтому оба исследователя не смогли заметить большинства типологических особенностей этого памятника, отличающих его от всех известных храмов предшествующего времени. На самом деле в основании этой и двух аналогичных церквей – не просто восьмерик, а восьмерик, встроенный в клеть с восточной стороны.
В образовавшемся сложном срубе южная и северная грани восьмерика являются частями соответствующих стен клети, выступающие восточная, юго-восточная и северо-восточная стены восьмерика заняли место одной восточной стены клети. Остальные стены восьмерика вместе с западным прирубом на месте трапезной оказались внутри общего сруба, в котором как с юга, так и севера существовали ниши, привлекшие внимание И. Э. Грабаря.

Две другие церкви группы долго не попадали в поле зрения исследователей деревянной архитектуры. Только в 1983 году они в качестве архитектурной аналогии церкви Ильи Пророка (1755) на погосте Цыпино были обследованы под моим руководством группой архитекторов объединения «Союзреставрация». Некоторые из полученных при обследовании данных были опубликованы мною в 1985 году в статье «Ильинская церковь Цыпинского погоста и близкие ей памятники деревянного зодчества конца XVIII в.»6. В частности, был отмечен необычный прием устройства входа в храм: без крыльца и наружной лестницы, в боковых нишах, подобно церкви в Корневе.

Первой из трех была построена в 1783 году (по другому источнику – в 1762) церковь в селе Каликино (Поповка)7. Ее основной восьмерик нес еще два восьмерика, сужавшихся на каждом ярусе, но все же широких. Верхний из них накрывался граненым куполом под железом. На вершине купола стоял еще один небольшой восьмерик с железным куполочком – постаментом под вазонообразную главу с ажурным крестом. Крест и глава тоже были железными.

Металлические элементы в архитектуре памятника – составная часть переделок, которым он подвергся, по всей вероятности, в середине XIX века (с 1840-х по 1860-е гг.). В этот период времени сруб церкви, первоначально открытый, был горизонтально обшит досками, оконные проемы основных помещений растесаны. Детали обшивки имитировали декоративные формы стиля ампир, широко распространившиеся в архитектуре не только каменных, но и деревянных построек с начала XIX века. Это карнизы с сухариками и орнаментальные фризы под ними, арочные ниши на колонках с высокими базами, поставленные у углов двух верхних восьмериков. Это ложные (нарисованные на досках обшивки) окна посредине каждой грани восьмериков, где не было настоящих окон. Внутри собственно церкви стены были обтянуты холстом, включая купол, в зените которого помещалась икона Рождества Богоматери.

Под обшивкой все же уцелели некоторые первоначальные детали, свидетельствующие о глубокой связи архитектуры этого храма с традициями предшествующего времени. В частности, окно, освещающее северную промежуточную лестничную площадку, имеет косящатую конструкцию. Нижняя кромка так называемых «заушин» его верхнего косяка орнаментально подтесана по волнообразной кривой. Подобный декор широко применялся в деревянной архитектуре с начала XVII века. Аналогичную орнаментальную порезку имеют и косяки северных дверей, одна из которых ведет в церковь, а другая (прорубленная в северо-западной стене восьмерика) – в подклет.

К сожалению, остается неизвестным, как были обработаны косяки дверей с южной стороны: эти двери переделали при устройстве в храме склада. По всей вероятности, тогда же в интерьере были разобраны две косые стены восьмерика (юго-западная и северо-западная) и прируб-трапезная. Для поддержания оставшихся верхних конструкций вместо разобранных стен под углы восьмерика были подставлены столбы.

Второй храм – Рождества Богородицы в Корневе, или «на Корне», как писали в документах XVIII века8, имеет того же типа объемную композицию, что и каликинская церковь, но отличается от нее наличием еще одного, четвертого, восьмерика, который накрыт небольшим куполом с главой округлой формы на относительно тонкой шее. Главу венчал металлический восьмиконечный крест. К началу XX века глава, шея и купол были обиты железом, три верхних восьмерика обшиты и побелены. Однако основная (нижняя) часть храма в начале XX столетия сохранялась без переделок, а именно: без обшивки, с первоначальными косящатыми окнами не только на уровне лестничных площадок, но и в стенах галереи и верхних восьмериков. Иначе был организован и вход в здание: не в нишах с севера и юга, но через притвор с запада. Внутренние входы: нижний (на уровне подклета) и верхний (из паперти в собственно церковь) – обрамлялись порталами с богатой резьбой.

Третий храм – в селе Васильевском (Межурках) – почти полная аналогия корневскому в объемной композиции. Только его глава сохранила традиционную луковичную форму и деревянный восьмиконечный крест. Вместе с тем строители уже не использовали в окнах и дверях косящатые конструкции с заушинами и, следовательно, старинный декор. Вход был устроен подобно каликинской церкви, но только с одной (южной) стороны – той, которая «смотрела» на село.

В интерьере, избежавшем типичных для XIX века переделок, поражал великолепный резной, ярко раскрашенный портал, обрамлявший центральный вход в церковь из галереи. Боковые входы, в юго-западной и северо-западной гранях восьмерика имели косящатое, но гладкое заполнение с арочным верхом.

Уже в церкви Рождества Богородицы в селе Каликино в полной мере видны особенности выделенной нами группы храмов. Первая особенность – объединение клетской и восьмериковой основ в многоярусной объемной композиции. Вторая особенность – очень высокий подклет подо всем зданием. Третья – устройство трехсторонней паперти внутри «клетской» части сруба. Прежде паперти четко выявлялись в объеме храма. Конструктивной основой им служили либо консольно выступающие бревна основного сруба (тогда они назывались «висячими»), либо отдельный сруб от земли. Этот композиционный прием – включение паперти в единый сруб с трапезной и западной частью собственно церкви – позволил избавиться от угрозы провисания консолей под галереей. Четвертая особенность – расположение входов в нишах сруба с южной и северной сторон. Входные лестницы находятся внутри сруба. Их нижние марши поставлены вдоль северной и южной стен. После промежуточной площадки направление лестниц меняется на
90 градусов, и они поднимаются на паперть вдоль западной стены.

Судя по архивным документам, круг церквей с подобной планово-объемной композицией в XVIII веке был гораздо шире9. Эти церкви свидетельствуют об успешном развитии традиционной ветви деревянного зодчества до самого конца столетия. Но это архитектурное явление – своего рода «лебединая песнь» дерева: исчезал заказчик на подобные храмы-башни – исчезали мастера. В моду входили камень и строительство из дерева под камень. Процессу способствовало удешевление строительных материалов, кирпича и досок для строительства «под кирпич». В селах в роли заказчиков на строительство храмов все больше стали выступать разбогатевшие крестьяне. К тому же с начала XIX века усилилась административная регламентация строительства – повсеместно власти требовали строить новые церкви по «образцовым проектам». И хотя на далеком Севере эти проекты использовались достаточно вольно, мастера-плотники в XIX веке должны были решать уже иные задачи.

 

Примечания

1 ГАНО. Ф. 480. Оп. 1. Д. 3307. Л. 131.

2 Известия Императорской археологической комиссии. Пг., 1915. Вып. 59.
С. 183.

3 Там же. С. 181.

4 Г р а б а р ь И. История русского искусства. Т. 1. М., [1910]. С. 419–421.

5 К р а с о в с к и й М. Курс истории русской архитектуры. Ч. 1. Деревянное зодчество. Пг., 1916. С. 146.

6 Ш у р г и н И. Н. Ильинская церковь Цыпинского погоста и близкие ей памятники деревянного зодчества конца XVIII века // Ферапонтовский сборник. Вып. 1. М., 1988. С. 207–224.

7 Дата 1762 г. приводится в Известиях Императорской археологической комиссии. Вып. 59. Пг., 1915. С. 186.

8 ГАВО. Ф. 883. Оп. 1. Д. 167. Л. 325.

9 Д м и т р и е в а З. В., М и л ь ч и к М. И. Графические и текстовые источники по истории деревянного церковного зодчества Белозерья (XVI–XVIII вв.) // Вспомогательные исторические дисциплины. Т. 19. Л., 1987. С. 152–169.