«За годы советской власти миллионы людей стали жертвами произвола тоталитарного государства, подверглись репрессиям за политические и религиозные убеждения, по социальным, национальным и иным признакам.

Осуждая многолетний террор и массовые преследования своего народа как несовместимые с идеей права и справедливости, Федеральное собрание Российской Федерации выражает глубокое сочувствие жертвам необоснованных репрессий, их родным и близким, заявляет о неуклонном стремлении добиваться реальных гарантий обеспечения законности и прав человека…».

(Из Закона РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 г.)

 

Данная статья посвящена нашим землякам-кирилловцам, репрессированным в 1937–1938 годах. Основными источниками для работы послужили материалы архива УФСБ по Вологодской области, материалы отдела письменных источников Кириллло-Белозерского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника, воспоминания современников.

Пик массовых репрессий, охвативших все слои советского общества, пришелся на 1937–1938 годы. Этот период в нашей истории называют временем «большого террора». Секретные постановления Политбюро о репрессиях против тех или иных категорий «врагов» дают ключ к пониманию механики «большого террора». Оперативные приказы НКВД определяли в мельчайших подробностях детали этих операций. Из документов ясно следует, что массовые репрессии, проводимые в 1937–1938 годах, были в большинстве своем тщательно спланированными и централизованными акциями, которые обсуждались на самом высоком уровне, заранее предопределяли группы жертв, квоты на репрессии по «первой» (расстрел) и «второй» (10 лет лагерей) категориям и дополнительные лимиты. В секретных сводках НКВД и резолюциях Политбюро говорилось, что репрессивные меры направлены на окончательное и полное искоренение всех «чуждых» и «вредных» элементов, могущих нанести ущерб «новому социалистическому обществу». Эти меры якобы были призваны помочь обществу сплотить ряды ввиду угрозы войны и усложнившейся международной обстановки. Важную роль в проведении политической программы репрессий сыграл пленум ЦК ВКП(б), состоявшийся в феврале–марте 1937 года. На пленуме, помимо сталинских «теоретических выкладок» об усилении классовой борьбы по мере продвижения к социализму, прозвучали выступления многочисленных областных партийных руководителей, которые пространно говорили об «угрозе», идущей от многочисленных «бывших кулаков», церковников и от других «социально-вредных элементов». С начала 1937 года НКВД проявлял все большую активность, «обнаруживая» все новые, «контрреволюционные организации», якобы готовившие «восстания» по заказу секретных служб враждебных СССР государств (в частности, Германии, Польши, Японии). В стране создалась обстановка массового психоза, плодились ненависть и жестокость. Страх и репрессии делали всех членов советского общества беззащитными перед безжалостной машиной устрашения, лишали их способности думать и критически оценивать действительность, превращали всех в «винтики» гигантского механизма. По всей стране были организованы публичные процессы над «врагами народа». Для достижения нужного эффекта в городах и деревнях организовывались митинги, участники которых требовали решительной расправы с «вредителями» и «шпионами». Такие митинги прошли и в городе Кириллове. В статьях «Смерть торговцам Родиной», «Удесятерим бдительность», опубликованных в газете «Ленинское знамя», говорилось: «Работники райфо, сберкассы и отделения Госбанка с возмущением и негодованием встретили весть о преступной деятельности подлых изменников нашей социалистической Родины. Тухачевский, Якир, Уборевич и другие трижды презренные участники фашистской разведки старались всеми доступными методами подорвать мощь социалистического государства рабочих и крестьян, ослабить боеспособность нашей любимой Красной Армии. Грязные торговцы Родиной пойманы с поличным. Нет и не может быть пощады к выродкам рода человеческого…»1. «Коллектив работников райисполкома клеймит позором участников фашистской банды и шпионов, готовивших восстановление власти помещиков и капиталистов в нашей стране… Мы горячо приветствуем приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР, приговорившей грязных агентов фашизма к высшей мере наказания – расстрелу…»2.

В Кирилловском районе были репрессированы некоторые партийные и комсомольские работники. Аресты проводились при отсутствии каких-нибудь веских фактических данных об их преступной деятельности. Бывших руководителей вынуждали признавать предъявленные им вымышленные обвинения в контрреволюционной деятельности, шпионаже.

Летом 1937 года как участник контрреволюционной организации был арестован Прокопий Александрович Осипов, секретарь Кирилловского РК ВКП(б). Его обвинили в попустительстве расхитителям колхозной собственности, ликвидации колхоза «Вперед», очковтирательстве, покровительстве вредителям, работающим в аппарате земельного отдела, в натравливании работников друг на друга.

П. А. Осипов родился в июле 1896 года в деревне Сафроново Глебовского сельского совета Белозерского района Ленинградской области в семье крестьянина-бедняка. Воевал на фронтах Первой мировой войны, был ранен, член ВКП(б) с 1919 года, образование – 4 класса сельской школы. До 1932 года работал председателем Пестовского райисполкома, затем был назначен секретарем Кирилловского РК ВКП(б). По воспоминаниям земляков, П. А. Осипов был человеком, беспредельно преданным делу партии и бесконечно верящим в правильность генеральной линии партии, беззаветно любил свою землю и стремился сделать жизнь людей, которые на этой земле трудились, более обеспеченной. Выступая на пленумах райкома ВКП(б), на совещаниях передовиков, встречаясь с колхозниками и партийными работниками, П. А. Осипов говорил о необходимости правильной организации труда в хозяйствах, подготовки кадров, которые бы сумели «оседлать» технику, о развитии стахановского движения в лесной промышленности и сельском хозяйстве района, материальной помощи колхозам.
В районе проводились слеты ударников – лучших мастеров колхозного производства, стахановские дни в колхозах, стахановские декады и слеты лесорубов-стахановцев, развивалось социалистическое соревнование. Постановлением бюро Кирилловского райкома ВКП(б) от
4 мая 1936 года «О дополнительной финансово-материальной помощи колхозам района» им были списаны денежная и натуральная задолженности, предоставлены дополнительные кредиты.

На примере биографии П. А. Осипова видна та раздвоенность, которую переживало наше общество в 1930-е годы. Сначала одни сажали других, а затем и сами попадали в эту мясорубку.

В 1936 году проводилась проверка партийных документов. Выступая на районном партийном собрании 27 марта 1936 года, П. А. Осипов докладывал: «Проверкой охвачено 99,3% всей областной организации. 30% состава всей областной организации исключено из партии. Ведь эти люди не проводили генеральной линии партии, а вредили, дискредитировали партию, надо сказать, что враги завладели партийным билетом в результате беспечности, отсутствия бдительности, проявляемой в отдельных партийных организациях. Разве есть гарантия, что еще не осталось в наших рядах притаившегося врага?..»3. Через год П. А. Осипов сам был «разоблачен», снят с работы, арестован и осужден.

Из протокола допроса П. А. Осипова, проведенного 28 июля 1937 г. в управлении государственной безопасности УНКВД СССР по Ленинградской области младшим лейтенантом государственной безопасности К.:

«Вопрос: Вы арестованы как участник антисоветской организации правых. Дайте показания по этому вопросу.

Ответ: Предъявленное мне обвинение в участии в антисоветской организации правых категорически отрицаю, никогда ни в какой антисоветской организации правых я не состоял и не знал о существовании таковой»4.

Документы на П. А. Осиповабыли направлены в Москву в Наркомат внутренних дел СССР. Решением Особого совещания от 26 июня 1939 года П. А. Осипов за участие «в антисоветской террористической организации правых» был приговорен к заключению в исправительно-трудовом лагере сроком на восемь лет5.

По материалам архива УФСБ по Вологодской области можно проследить дальнейшую судьбу бывшего секретаря Кирилловского РК ВКП(б). П. А. Осипов отбывал наказание в исправительно-трудовом лагере поселка Омсукчан Магаданского округа с 28 июля 1937 года по 28 июля 1945 года. После освобождения жил в городе Белозерске, работал в Белозерских судоремонтных мастерских мастером деревообрабатывающего цеха, затем в детской трудовой колонии техником-строителем и начальником ОТК. По воспоминаниям жителей Белозерска, П. А. Осипов погиб в результате дорожно-транспортного происшествия. Во время прогулки с женой был сбит машиной на улице Красноармейской города Белозерска.

10 февраля 1956 года военный трибунал Беломорского военного округа пересмотрел дело по обвинению П. А. Осипова. Постановление Особого совещания при НКВД СССР от 26 июня 1939 года было отменено, и П. А. Осипов реабилитирован6.

В марте 1937 года, по донесениям Кирилловского районного отдела НКВД, в Кириллове «была вскрыта и оперативно ликвидирована контрреволюционная повстанческая организация, возникшая в начале 1937 г. и ставившая своей целью свержение советской власти посредством вооруженного восстания и установление в стране капиталистического строя».

По делу обвинялись: Константин Яковлевич Шиперов, Николай Павлович Остренков, Владимир Иванович Окунев, Николай Антонович Полыскин, Анатолий Андреевич Воронин, Василий Кузьмич Леньков, Роберт Гаэтанович Барбетти (Вербо), Евгений Александрович Звозков, Петр Викторович Ладис. «Возглавлял организацию» секретарь Кирилловского РК ВЛКСМ Константин Яковлевич Шиперов. Газета «Ленинское знамя» в статье «До конца выкорчевать врагов из рядов комсомола» писала: «Фашистский шпион Шиперов, сам разложившийся до мозга костей, имеющий двух жен, превративший кабинет райкома в буфет, где в столах была обнаружена винная посуда, втягивал в пьянки свой «актив»» и рядовых комсомольцев… Враг Шиперов рекомендовал активу перед каждым обедом выпивать по 100 г водки, известно, что бывшие члены бюро Амвросов, Егоров, Марков, Целигоров неоднократно выпивали с врагом и, выпивши, развешивали уши, когда враг их опутывал тонкой паутиной»7.

Константин Яковлевич Шиперов родился 5 июня 1911 года в деревне Шиперово Остреченского сельского совета Вознесенского района Ленинградской области в семье служащих. Образование – среднее, профессия – судомеханик, член ВКП(б) с 1930 года. Личная жизнь комсомольского вожака была непростой. От первой жены Анастасии у него было двое сыновей: Александр и Сергей, от второй (Нины) – дочь Раиса. Красавец и жизнелюб, Костя Шиперов, по воспоминаниям комсомолок Н. Н. Янусовой, А. А. Левашовой, душой болел за жизнь районной комсомолии, умел зажечь ребят, вдохновить их на добрые дела. Парки, которые и по сей день украшают Кириллов, посажены комсомольцами в тот период, когда Костя возглавлял районную комсомольскую организацию.

К. Я. Шиперова обвинили в развале комсомольских организаций, срыве культурно-массовой работы, бытовом разложении молодежи.

Из протокола допроса К. Я. Шиперова 31 мая 1937 года, проведенного в управлении государственной безопасности УНКВД СССР по Ленинградской области младшим лейтенантом государственной безопасности К.:

«Вопрос: На предыдущих допросах вы скрыли от следствия свою принадлежность к контрреволюционной организации, существовавшей в Кирилловском районе. Дайте следствию правдивые показания.

Ответ: О существовании контрреволюционной организации в Кирилловском районе мне ничего не известно. Я лично никогда к контрреволюционной организации не принадлежал и не принадлежу. Других показаний дать не могу.

Вопрос: Вы продолжаете говорить неправду. Следствием точно установлено, что вы являетесь членом контрреволюционной организации. Прекратите запирательство и дайте правдивые показания.

Ответ: Я следствию даю правдивые показания и еще раз заявляю, что членом контрреволюционной организации не являлся и не являюсь и о существовании контрреволюционной организации мне не известно»8.

Из протокола допроса К. Я. Шиперова 28 июня 1937 года, проведенного в управлении государственной безопасности УНКВД СССР по Ленинградской области младшим лейтенантом государственной безопасности К.:

«Вопрос: Следствие располагает достаточными материалами о том, что вы среди комсомольского актива Кирилловского района вели контрреволюционную пропаганду путем высказывания троцкистских взглядов, направляя все это на дискредитацию вождей партии Ленина и Сталина. Дайте следствию по этому вопросу подробные правдивые показания.

Ответ: Контрреволюционную троцкистскую пропаганду я никогда не вел.

Вопрос: Вы это точно помните?

Ответ: Да, совершенно точно.

Вопрос: Следствие располагает достаточными данными и рекомендует вам прекратить запирательство.

Ответ: Повторяю, что контрреволюционную троцкистскую пропаганду, направленную на дискредитацию вождей партии, я не вел»9.

На этом же допросе Шиперову было предъявлено обвинение в том, что он с контрреволюционных позиций критиковал решения партийных съездов.

«Вопрос: Когда и с кем вы с контрреволюционных позиций критиковали решения парт. съездов. Расскажите подробно об этом.

Ответ: Я никогда решения парт. съездов с контрреволюционных позиций не критиковал.

Вопрос: А какой разговор у вас был с секретарем РК ВКП(б) Осиповым?

Ответ: В марте месяце с. г. Осипов в разговоре со мной в присутствии редактора газеты «Ленинское знамя» Богданова задал мне вопрос, какая имеется ошибка в резолюции XIV парт. съезда. Получив от меня отрицательный ответ, Осипов сказал, что в резолюции имеется неверная формулировка о фундаменте социалистической экономики и здесь же заявил, что в резолюции написано: «Мы имеем фундамент социалистической экономики», на самом же деле этого не имеем, а стали иметь только к XVI съезду ВКП(б). Я трактовку Осипова воспринял как поправку и ему не возражал.

Вопрос: Еще какие беседы такого порядка вы имели с Осиповым?

Ответ: Помню, что в марте месяце с. г. Осипов в разговоре со мной высказал такое предположение: «Если в этом году повторится такая же плохая погода, как и в прошлые два года, то в районе будет напряженное положение с хлебом». Я его мнение вполне разделял.

Вопрос: Вы это точно помните?

Ответ: Да, помню точно.

Вопрос: С кем, кроме Осипова, вы еще имели контрреволюционные беседы о решениях XIV парт. съезда?

Ответ: Контрреволюционных бесед я не имел…»10.

Перелистывая пожелтевшие страницы архивных дел, видишь всю абсурдность и надуманность обвинений в контрреволюционной деятельности.

Один из комсомольцев на занятиях пропагандистов задал Шиперову вопрос: «Почему Ленин в своих трудах пишет «эксплуатация», а Сталин «эксплоатация», на что Шиперов, по словам комсомольца, с иронией ответил: «Надо полагать, что Ленин был пограмотней Сталина».

Постановлением тройки УНКВД Ленинградской области от 11 августа 1937 года К. Я. Шиперов как «участник и руководитель контрреволюционной повстанческой организации» в Кирилловском районе был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу. Приговор был приведен в исполнение в Левашовской пустоши, близ станции Левашово Ленинградской области11.

К высшей мере наказания как участники «контрреволюционной повстанческой организации» были приговорены также Н. П. Остренков, В. И. Окунев, Н. А. Полыскин, А. А. Воронин, В. К. Леньков, Р. Г. Барбетти (Вербо).

Постановлением президиума Вологодского областного суда от 10 сентября 1956 года все они были реабилитированы12.

Коллективизация в Кирилловском районе, как и в стране, проходила форсированными темпами. В 1936 году из 11 750 крестьянских хозяйств коллективизировано было 10 212, т. е. 86,1%. В это время в районе имелись 2 машинно-тракторные станции, 15 конеферм, 328 молочно-товарных ферм13. Но сколоченные наспех, под громкие лозунги, колхозы были очень слабы. Не хватало самого необходимого – техники, денежных средств, специалистов. Урожайность была низкой, поголовье крупного рогатого скота уменьшалось. В этих условиях сталинская идея об обострении классовой борьбы по мере продвижения к социализму была призвана снять возникающие в сознании масс вопросы о причинах полуголодного существования, которое влачила деревня, указать на тех, кто «мешал» строить светлое будущее. По всей стране были организованы публичные процессы над «врагами народа».

В августе 1937 года Кирилловским районным отделением НКВД была вскрыта и оперативно ликвидирована контрреволюционная группа, участники которой проводили вредительство в колхозах. По этому делу проходил и Николай Александрович Комлев, заведующий земельным отделом Кирилловского райисполкома. Из обвинительного заключения по делу Н. А. Комлева следует, что «вредительство в колхозах района Комлев… и остальные участники группы проводили по линии установления колхозам вредительских севооборотов, запутывания планирования в колхозах, для чего включали в планы подъема целины лесные массивы, болота… Установлением вредительских севооборотов колхозам Комлев и остальные участники снизили кормовую базу в колхозах района, чем тормозили рост животноводства в районе, и снизили поголовье скота в колхозах с 28 504 голов в 1933 году до 22 478 голов в 1937 году.

Проводя вредительство в колхозах, Комлев... и остальные пытались развалить колхозы и вызвать недовольство у колхозников по отношению существующего строя и ВКП(б), преследуя цель реставрации капитализма в СССР»14.

Постановлением «тройки» при НКВД по Вологодской области от 7 декабря 1937 года Н. А. Комлев как участник контрреволюционной вредительской группы был приговорен к расстрелу15.

Постановлением президиума Вологодского областного суда от 29 июля 1957 г. реабилитирован16.

12 октября 1937 года в 11 часов утра в Кирилловском Доме культуры начался судебный процесс над «врагами» колхозного крестьянства: бывшим председателем райисполкома Иваном Ивановичем Ермолинским, бывшим заместителем председателя райисполкома Василием Александровичем Королевым, бывшим председателем Алешинского сельсовета Марией Васильевной Христосовой. Им было предъявлено обвинение в том, что «по указанию врага народа Осипова насильственно ликвидировали в 1936 году колхоз «Вперед» Алешинского с/с, передав землю, неделимые фонды, семена и имущество колхоза другим колхозам и сельскому совету, дискредитировали тем самым колхозный строй и вызвали недовольство колхозников».

Колхоз «Вперед» был организован в феврале 1930 года жителями местечка Топорня. Членами колхоза были в основном рабочие и служащие водного транспорта и их семьи. Жители поселка сельским хозяйством никогда не занимались, земли, за исключением усадебных участков, не имели. В марте 1936 года на общем собрании колхозники отказались от плана, спущенного по весеннему севу, ссылаясь на то, что люди работают на производстве и семян для посева не имеется. Тогда и было принято решение о роспуске колхоза «Вперед». Колхозное имущество (4 рабочие лошади, один жеребенок, бык-производитель, 200 пудов картофеля, несколько комплектов сбруи, телег и сельхозинвентаря, колхозный гардероб черный, 2 самовара и лампа) было передано другим колхозам и сельсовету. Роспуск нерентабельного хозяйства был расценен вышестоящими органами как подрывная, вредительская деятельность, направленная против колхозного строя.

Из протокола допроса подсудимой Христосовой, опубликованного в газете «Ленинское знамя»:

«Прокурор: Вам по душе было разваливать колхозы?

Христосова: Нет.

Прокурор: А зачем разваливали?

На этом Христосова снова уличена во лжи, и она была вынуждена признать, что колхоз «Вперед» ликвидирован был в целях вредительства»17.

Из письма М. В. Христосовой родным: «В 1927 г. меня избирают председателем с/совета, работу я очень полюбила, ценила, дорожила, работала из всех сил, отдавала все. Конечно, было не без трудностей [в] период коллективизации, но ничего не боялась, смело шла вперед.

И вот в 1937 г. меня судят как врага народа, якобы я развалила один колхоз. А его по существу и не было...»18.

Приговором Ленинградского областного суда от 12 октября 1937 года В. А. Королев и М. В. Христосова осуждены на 10 лет с поражением в правах сроком на 5 лет, И. И. Ермолинский – на 15 лет, с поражением в правах на 5 лет19.

В статье «Они хотели подорвать нашу зажиточную жизнь», опубликованной в газете «Ленинское знамя», колхозники артели «Паньково» писали: «… заслушав сообщение областной прокуратуры о предании суду врагов колхозного крестьянства и познакомившись с обвинительным заключением, все глубоко возмущены вредительскими действиями этих презренных, грязных людишек. Враги хотели сорвать наш честный колхозный труд, хотели подорвать нашу зажиточную жизнь и завести нас опять в кабалу кулака-мироеда. Они со своей зверской ненавистью к советской власти ликвидировали колхоз «Вперед». Мы, колхозники, со своей стороны, просим пролетарский суд к этим гадам применить суровое наказание»20.

Постановлением Верховного Суда СССР от 3 января 1969 года М. В. Христосова и В. А. Королев были реабилитированы21.

О судьбе Ивана Ивановича Ермолинского, бывшего заместителя председателя райисполкома, пока ничего не известно.

Полуголодное существование, толкало людей на мелкие кражи, которые тоже расценивались как «подрывная работа врага». В статье «В Сусле появились “парикмахеры”» сообщалось, что в колхозе «Красный октябрь» единоличница М. С. Орехова неоднократно ходила в поле и стригла колосья. Колхозники артели «Утро» уличили в краже
А. Королеву, которая набивала корзину стручками гороха. В заключение статьи следовал вывод: «Факты тревожные. Есть основания полагать, что здесь действует вражеская рука. Но сельский совет пока либерально относится к этому. Надо безжалостно расправляться со всеми, кто посягнет на колхозную собственность»22.

Борьба с «врагами народа» затронула все слои населения – рабочих, крестьян, интеллигенцию, духовенство. Белозерский и Кирилловский районы, считавшиеся оплотом православия в течение многих столетий, были благодатной почвой для возникновения «мифических дел» о контрреволюционной деятельности духовенства.

Е. Р. Стрельникова, собравшая богатый материал по истории монастырей Белозерья в XX веке, пишет: «Закрытие монастырей не было единовременной мерой, оно растянулось на несколько лет и имело несколько основных вех. Отделить историю одного белозерского монастыря от другого вряд ли возможно. Они составляли одно целое – единый духовный организм. Годы же гонений драматически смесили судьбы насельников, выплеснули их в мир, рассеяли по лицу земли. Лишь немногие избежали тюремного заключения и расстрела, репрессии же коснулись каждого…»23.

До революции в Кирилловском уезде было 4 монастыря, 94 приходские церкви. К началу Великой Отечественной войны действующих церквей и монастырей в районе не осталось. Антирелигиозные кампании проводились с невероятной жестокостью. С монахинями Горицкого Воскресенского женского монастыря поступили, как с соловецкими узниками перед закрытием там лагеря: погрузили на баржу, вывели ее в Белое озеро и потопили. «Судно, на котором служил капитан Мережин Александр Константинович, называли шаландой. Шаландами чистили каналы, вывозя на них ил. У судна открывалось дно. На такую шаланду погрузили и горицких монахинь. Мережин рассказал: поместилось в шаланду стариц около пятидесяти. Вывел он судно на Белое озеро, открыл дно и отошел. В бинокль видел, что старицы еще долго держались друг за дружку кольцом. Потом посмотрел – нет их уже, потонули…»24.

Большой интерес представляет оценка происходившего в 1930-е годы участниками и очевидцами событий тех лет. Ветеран Великой Отечественной войны, нештатный корреспондент газеты «Новая жизнь» А. В. Виноградов писал: «Как от брошенного камня по водной глади расходятся круги во все стороны, так же распространялись аресты по всей стране. Дошли они и до старинного града Кириллова, прокатились и по району… Мне довелось близко познакомиться с бывшим начальником Кирилловского отдела НКВД А. М. Старцевым.
Нас подружила охотничья страсть. Мне приятно было услышать от Афиногена Михайловича объективную и правдивую оценку периода массовых репрессий в стране. «Верхи требовали искать “врагов народа” – это установка Сталина, – говорил он, – а в низах страх арестов порождал доносчиков. Чекисты были между двух “огней”»25.

Политика массового террора была важнейшим рычагом создания и утверждения сталинской системы. Тоталитарные режимы сажают за решетку не только преступников, но и своих политических противников и оппонентов – реальных, потенциальных, а часто воображаемых. Провозглашаемой целью подобных действий может быть защита государственной идеологии, но суть остается неизменной – использование политических репрессий как инструмента управления страной.

Органами прокуратуры, органами государственной безопасности и внутренних дел проведена большая работа по реабилитации жертв политических репрессий. Однако работа по реабилитации далеко не закончена. Предстоит пересмотреть еще значительное количество дел, вернуть доброе имя тем, кто был несправедливо осужден. По материалам проверки органы прокуратуры предоставляют сведения о реабилитированных для публикации в местной печати. В списках реабилитированных, опубликованных на страницах газеты «Новая жизнь» с 1989 по 2005 год, более 400 имен кирилловцев.

Статья затрагивает лишь несколько судеб наших земляков. Будущие исследования позволят создать наиболее полную картину этого сложного, героического и трагического периода нашей истории.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Смерть торговцам Родиной // Ленинское знамя. 1937. 14 июня.

2 Удесятерим бдительность // Ленинское знамя. 1937. 14 июня.

3 Итоги проверки и задачи обмена партдокументов (из доклада секретаря РК ВКП(б) тов. Осипова) // Ленинское знамя. 1936. 29 марта

4 Архив УФСБ по Вологодской области. Д № П-4386. Л. 8. Документы архива УФСБ по Вологодской области публикуются впервые, сохранены их стилистические особенности.

5 Там же. Л. 147.

6 Там же. Л. 166.

7 К о р о л е в К. До конца выкорчевать врагов из рядов комсомола // Ленинское знамя. 1937. 12 сентября.

8 Архив УФСБ по Вологодской области. Д № П-4786. Л.32.

9 Там же. Л. 48.

10 Там же. Л. 50–51.

11 Ц е р к о в н и ц к и й К. Хочу знать, за что? // Новая жизнь. 1990. 5 мая.

12 Архив УФСБ по Вологодской области. Д № П-4786. Л.226.

13 Цифры и факты // Ленинское знамя. 1936. 25 ноября.

14 Архив УФСБ по Вологодской области. Д № П-5260. Л.171.

15 Там же.

16 В партии восстановлены // Политическая агитация. № 15. 1989. С. 5.

17 Враги колхозного крестьянства перед советским судом // Ленинское знамя. 1937. 14 октября.

18 Архив УФСБ по Вологодской области. Д № П-11600. Л.8.

19 Там же.

20 Они хотели подорвать нашу зажиточную жизнь // Ленинское знамя. 1937.
14 октября.

21 Архив УФСБ по Вологодской области. Д № П-11600. Л. 41, 43.

22 В Сусле появились «парикмахеры» // Ленинское знамя. 1937. 29 июля.

23 С т р е л ь н и к о в а Е. А. Новомученики и исповедники белозерские //
К свету. 1997. № 15. С. 121.

24 С т р е л ь н и к о в а Е. А. Игумения Зосима // Ленинградский мартиролог. 1937–1938. Т. 5. СПб. 2002. 579.

25 В и н о г р а д о в А. В. Ягоды одного поля // Новая жизнь. 1991. 2 февраля.