Ферапонтов мужской монастырь, упраздненный «за ветхостью» в 1798 году1, к ХХ веку сохранил основной монастырский ансамбль конца ХV – середины ХVII века из четырех храмов, трапезной и казенной палаты (часто называемой в то время «сушило»). Правда, все постройки к этому времени находились под угрозой обрушения вследствие слабости фундаментов.

В конце ХIХ века юбилейные очерки к 500-летию монастыря Николая Павловича Успенского2 и Ивана Ивановича Бриллиантова3, несомненно, привлекли внимание русского православного мира и усилили интерес к его истории. Среди особо заинтересованных людей оказалась игуменья Леушинского Шекснинского монастыря Таисия, которой И. И. Бриллиантов подарил свой труд. Известен глубокий душевный отклик Таисии на книгу: «Весьма признательна Вам за присланный мне экземпляр «Описания Ферапонтовой пустыни», этот Ваш многополезный и священный труд. Прочтение его произвело на меня то впечатление, что во мне возгорелось сильное желание возобновить эту старинную св[ятую] обитель, превратив ее, конечно, в женскую. Не почтите, добрейший Иван Иванович, эти слова мои пустыми, как говорится, для прикрасы сказанными, думаю, Вы знаете, что я не из таковых, говорю Вам серьезно, что я даже задумывалась, как бы осуществить эту мысль. Одно только, что решительно обезоруживало меня, то это сознание, что неудобно же мне самой навязываться на такие дела, если бы хоть малейший намек со стороны архиепископа, я бы не отказалась...»4. Действительно, Таисия уже несколько лет была озабочена вопросом возобновления Ферапонтова монастыря, получив его как наказ от почившего Новгородского митрополита Исидора. Тогда, в 1892 году, положительное решение Новгородского епархиального управления вследствие отсутствия необходимых средств в епархии было послано в Синод, но осталось без ответа5.

По мнению М. Н. Шаромазова, И. И. Бриллиантов мог обратиться к архиепископу Новгородскому и Старорусскому Гурию, который попросил Таисию изложить свои представления по данному вопросу6. На основании полученных от леушинской игуменьи сведений владыка составил новый рапорт в Синод7, где объяснялась и причина выбора Исидором Таисии: «Вот как скоро и разумно ты устроила Леушинскую обитель, что навело меня на мысль поручить тебе возобновление Ферапонтова монастыря»8.

Сама игуменья, умудренная опытом строительства школ, храмов и монастырей9, подготовилась к осуществлению долго вынашиваемого плана. К рапорту она приложила краткую историческую справку, сведения об имеющихся в монастыре зданиях, дарственную записку Леушинского монастыря на жертвуемые Ферапонтову 87 десятин леса и приговор ферапонтовских крестьян о согласии пожертвовать вновь устраиваемому монастырю 204 десятины земли из своих владений10. Немаловажным для Таисии представлялось и весьма удобное пароходное сообщение между Леушинской обителью и Ферапонтовым монастырем по реке Шексне. Кроме того, со слов Таисии, у нее в виду были благотворители, желавшие сделать пожертвование деньгами и недвижимым имуществом в пользу Ферапонтова монастыря, если он будет восстановлен и обращен в женский монастырь.

При обсуждении прошения об открытии монастыря в Синоде 17 сентября 1903 года обер-прокурору В. К. Саблеру было предложено согласовать данный вопрос с министром внутренних дел, на что К. Плеве ответил согласием. 10 декабря был издан указ об учреждении женского Ферапонтова монастыря «с таким числом инокинь, какое обитель в состоянии будет содержать на свои средства». Архиепископу Гурию предлагалось «заботы по восстановлению и первоначальному устройству обители возложить на избранных им для сего лиц»11.

Высокая оценка деятельности Таисии, данная в последнее десятилетие исследователями ее жизни12, показала значение Леушинского монастыря как «особого духовного явления»13. Не менее высоко оценен и современниками и исследователями практический талант Таисии по строительству храмов. Пройдя испытание храмостроительством как в Леушинском монастыре, где, по ее признанию, «все храмы обители, все подворья ее и здания пропитаны обильно слезами моими»14, так и в других монастырях, Таисия прекрасно понимала, какие трудности предстоят ей и насельницам вновь открываемого монастыря. В поминальной проповеди памяти игуменьи Таисии священник Леушинского монастыря протоиерей Александр Светловский так характеризовал усопшую: «Любовь покойной к святому делу ... заставляла ездить из места в место... Треть времени ее настоятельства над монастырем (Леушинским. – Е. Ш.) прошла в отлучках, в пребывании на чужой стороне, с целью изыскания средств на построение храмов и школ и возбуждения разных ходатайств... Для большого успеха и привлечения пожертвований она сама брала на себя обязанности сборщицы на монастырь и терпела все те невзгоды, лишения и укоризны, которые неизбежны для лиц, занимающихся сбором пожертвований на святое дело... Внешний порядок доведен был до высокой степени; он лег в основу устройства монастырской жизни и в других обителях: Турхове, Черноезерье, Ферапонтове, Череповецком подворье и даже в Петрограде»15.

И все-таки среди этих монастырей Ферапонтов занимает особое место, так как здесь опытной храмостроительнице пришлось заняться не просто ремонтом и строительством, а восстановлением редких древних памятников.

Первые шаги по обустройству обители Таисия описывает в составленном ею почти сразу же «Сказании о древнем Ферапонтове Богородице-Рождественском монастыре, бывшем и упраздненном более ста лет, ныне снова восстановленном»: «Уже 2-го января 1904 г. состоялась приемка церквей Ферапонтова монастыря вновь восстановленным монастырем того же имени. Вскоре приехали и сестры Леушинской обители... Негде было приютиться этим пришельцам – первым сестрам Ферапонтова монастыря! Не было ни одного помещения, пригодного для жительства! ... Единственный, стоявший еще каменный корпус, называемый «сушилом» (потому что прежде в верхнем этаже рыбаки сушили свои сети), наружно хотя и похожий на дом, потому что к бывшему 500-летнему юбилею кое-как промазали и загладили его наружные продольные глубокие трещины, внутри представлял собою лишь груды развалин от упавших внутренних стен и совсем рухнувшего внутрь верхнего этажа – к нему подойти страшно, рискуя быть придавленным ...

С левой стороны тоже полуразрушившихся святых ворот имеется малая деревянная изба... В этой-то избе на первое время и приютилось 20 человек леушинских сестер. В великой тесноте и во всесторонних лишениях пришлось им прокоротать всю половину зимы. У них не было даже ведра для воды, ни самой необходимой хозяйственной вещи, все приходилось им просить или покупать, так что на долю Леушинского монастыря выпало не только помогать первой организации Ферапонтовой обители, но и оказывать ей материальную помощь... В этой убогой сторожке при сильной скученности застал их и высокопреосвященный Гурий, прибывший туда для служения 30 мая и для открытия возобновляемого монастыря...»16.

Во время посещения монастыря архиепископ осмотрел полуразвалившиеся храмы, в том числе и соборный, где богослужение вести было невозможно вследствие больших трещин и провалившегося пола. После осмотра нового строящегося двухэтажного корпуса для размещения монахинь вручил игуменье Таисии 100 рублей на нужды обители и обратился к прихожанам с призывом помочь вновь устраиваемой обители17. Главным «затруднением» для монастыря, по «Сказанию...» игуменьи, было «полнейшее отсутствие средств, потребность которых дает себя чувствовать на каждом шагу. Нужны они для поддержания древних археологических ценностей, нужны они для создания новых жилых и хозяйственных помещений, нужны для украшения храмов Божиих, для заведения ризницы». Вспоминая о строительстве Леушинского храма, на который было израсходовано 100 тысяч рублей, матушка пишет: «Тысячи одной не получила я нигде целиком, да и сотен весьма немного; а все больше мелкие “вдовичьи усердные лепты”». Вероятно, из таких же «лепт» складывались вначале средства на восстановление Ферапонтовой обители.

Первые посильные ремонты зданий монахини предприняли прежде всего для обустройства жилья. Сотрудничество монастырского руководства с Императорской археологической комиссией началось с желания матушки разобрать описанное выше ветхое строение казенной палаты на кирпич для нового каменного дома для сестер и ремонта подклетных помещений церкви Благовещения и трапезной палаты18, на что она испросила разрешения Новгородского владыки. Так как здание было древнее, епархиальное начальство обратилось по существовавшему тогда закону от 11 марта 1889 года19 в Императорскую археологическую комиссию. «Комиссия сообщила консистории, что она отнюдь не может допустить уничтожения здания под именем «большое сушило», а для осмотра зданий командировала члена Комиссии художника-архитектора П. П. Покрышкина»20, уже в августе 1904 года обследовавшего здания Ферапонтова монастыря. По его подсчетам, на первоначальный ремонт фундаментов, цоколей и крыш требовалось около 10 тысяч рублей21, а на полную реставрацию – около 50 тысяч рублей. Монастырь, живший в условиях самообеспечения, так же как и епархия, не располагал подобными средствами. Новгородский архиерейский дом выделил остатки годового дохода на ремонт Благовещенской церкви как наиболее удобной для богослужений. Игуменье Таисии был разрешен сбор подаяний, а архиепископ стал просить о предоставлении помощи со стороны правительства22.

Сестры новооткрытого монастыря (а к лету 1904 года их было уже 40 человек23) вносили свою «лепту». На фоне описанных матушкой трудностей бытового характера в первый же год под ее руководством в монастыре был проделан огромный объем работ: вывезено 148 возов мусора из подклета церкви Благовещения, отремонтирована сторожка для поселения первых инокинь, вновь выстроен двухэтажный деревянный корпус на каменном фундаменте на 24 келии, куплено 9 лесных делянок, из которых вывезено до 2000 штук строевых бревен24.

Сама Таисия в «Памятной записке о состоянии Богородице-Рождественского Ферапонтова монастыря во второй период его восстановления с начала 1904 г. до начала 1910 г.»25 так вспоминала эти события: «С самого начала восстановления монастыря предстояла забота о постройке помещений. В январе (1904 г.) были закуплены и вывезены бревна, а с началом весны приступлено к постройке корпуса для келий сестер, и к зиме он был уже окончен – двухэтажный, деревянный, на каменном фундаменте, крытый железом, длины 10, шириною 7 сажен. Затем выстроен еще такой же корпус – двухэтажный, деревянный, на каменном фундаменте, крытый железом, для келий. Оба эти корпуса находятся в черте ограды, которая, впрочем, была значительно сужена местным причтом, а местами и вовсе ее не было, т. к. от ветхости она падала, а на лицевой стороне хотя и держалась, но благодаря поставленным подпоркам. Старинные кирпичи обвалившейся ограды члены причта употребляли на свои домашние нужды. При восстановлении монастыря по неимению средств для возведения новой каменной ограды устроена деревянная, не по тем линиям, как сузил ее причт, а по линиям древней монастырской ограды на бывшем фундаменте».

Сокрушения Таисии о монастырской ограде и ее перестройке дают представление о понимании матушкой ценности древних ферапонтовских построек, возможно, еще более усилившемся после общения с основоположником научных методов реставрации архитектурных памятников старины П. П. Покрышкиным.

В нелегком деле восстановления монастыря находились поддержка и помощь. Трудности возобновления новой обители понимал и разделял, прежде всего, духовный наставник Таисии, широко известный в России пастырь – отец Иоанн Кронштадтский. В своих письмах к игуменье он постоянно выражал духовную поддержку и по возможности посылал денежные средства. Особенно хвалил о. И. Кронштадтский «ее умение и распорядительность»26. Встречала Таисия поддержку и среди исследователей – историков, искусствоведов, археологов, приезжавших в монастырь27. Их восхищение памятником и высокая оценка значения только что обнаруженной в Ферапонтово росписи Дионисия вдохновляли матушку бесконечно хлопотать о восстановлении разрушающегося храма. В отчете о состоянии Богородице-Рождественского Ферапонтова монастыря за 1905 год28 она сообщала епархиальному начальству: «В храме совершать богослужения невозможно: с внутренней стороны в куполе видны большие трещины, хотя, может быть, и не опасные для него, т. е. не угрожающие ему падением, но тем не менее требующие исправления, а кирпичный пол, лежащий на деревянном настиле, провалился».

Большинство исследователей сходятся во мнении, что Таисия управляла монастырем и проведением реставрационных работ два года: с 1904 по 1906 год. Документы этого периода по ведению работ в Ферапонтове монастыре Таисия подписывала: «Заведующая восстановлением Ферапонтова монастыря, настоятельница Леушинского первоклассного монастыря». Обязанности по руководству Леушинским монастырем и хлопоты о нуждах Ферапонтова требовали постоянных отлучек. В переписке и воспоминаниях Таисии прослеживается ее талант находить ответственных людей и доверять им. Занимаясь переселением монахинь в Ферапонтов монастырь, она спрашивала добровольного согласия, не скрывая от них ожидаемых трудностей29. Еще в 1904 году «Новгородские епархиальные ведомости» сообщали: «Общим порядком в обители ведала мать Исидора с двумя своими помощницами», и автор публикации30 выдвигает предположение, что она управляла монастырем во время отсутствия игуменьи Таисии. В Леушинском месяцеслове31 Исидора (Гаврилова) – бывшая экономка Леушинского монастыря – названа в качестве монахини, заведовавшей строительными работами в Ферапонтовом монастыре в 1904–1909 годах.

В 1905 году в Ферапонтов монастырь для исполнения должности настоятельницы была командирована также постриженница Леушинского монастыря Серафима (Е. Н. Сулимова)32. В феврале следующего года Таисия сообщала архиепископу, «что Ферапонтов женский монастырь ею восстановлен уже в такой степени, что может продолжить свое дальнейшее самостоятельное существование и иметь свое начальственное управление в лице самостоятельной игуменьи... Указом Святейшего Синода от 30 мая сего года игуменьей ... назначена монахиня Серафима»33. Леушинский месяцеслов называет дату введения Серафимы в сан игуменьи Ферапонтова монастыря архиепископом Новгородским Гурием – 15 июля 1906 года.

Но и передав официально монастырь под управление Серафимы, Таисия не оставляла заботы о нем до самой своей кончины. Она продолжала привлекать внимание к состоянию древних построек монастыря и активно искать средства на их восстановление. Так, ей удалось завязать переписку с товарищем обер-прокурора Синода Владимиром Карловичем Саблером. В марте 1908 года, узнав из газет о посмертном миллионном пожертвовании на постройку церквей И. Ф. Терещенко, она пишет письмо обер-прокурору «с просьбою обратить при этом милостивое внимание на Ферапонтовские полуразрушенные храмы, которые, если не будут в скором времени отремонтированы, грозят совершенным падением, особенно соборный храм во имя Рождества Богородицы, который сам по себе представляет археологическую достопримечательность». По определению Синода от 22–24 ноября 1911 года из пожертвованной суммы Ферапонтову монастырю была передана 1000 рублей34. Перед этим, в 1909 году, В. К. Саблер посетил Ферапонтов монастырь на обратном пути из Леушино, поэтому естественно предположить, что организатором этого визита была игуменья Таисия. В письме от 24 июня 1909 года И. И. Бриллиантов сообщает: «В Череповце на вокзале встретил игуменью Серафиму и Таисию, выехавших для встречи Саблера. Саблер действительно приехал ... а потом на казенном пароходе проехал через Весняково в Ферапонтово ...Художник Романов давал ему объяснения при просмотре древностей. Саблеру все очень понравилось, и он обещал хлопотать о субсидии на реставрацию собора»35. По мнению В. Д. Сарабьянова, деньги пошли на восстановление Благовещенской церкви36.

Начиная с 1902 года Таисия семь раз встречалась с императором Николаем II37. В конце 1908 года, обращаясь к графу С. Д. Шереметеву с просьбой «молвить словечко о Ферапонтове» Николаю II, она пишет: «Чтобы хотя только напомнить ему это имя, ведь он интересуется им как древностью. Хотя бы сообщить Его Величеству, что один из Ферапонтовских храмов, Благовещенский, требовавший наименьших затрат по ремонту, отремонтирован»38. Просьба подобного содержания могла возникнуть только в случае знакомства царя с проблемами восстановления монастыря, о которых Таисия имела возможность рассказать при личных встречах.

Желая более полно и подробно представить императору нужды монастыря, в конце следующего года она составила «Памятную записку» Николаю II о состоянии церквей Ферапонтова монастыря39, которую передала через графа Шереметева в начале 1910 года40. По совету графа записка содержала лишь общие положения о монастыре, без конкретного обращения и определенных просьб. В записке по-прежнему констатировалось, что «храмы, переданные причтом монастырю, слишком ветхи. Всех храмов 4, но 2 из них грозит разрушение, почему в них совершать богослужение невозможно; совершаются же таковые лишь в одном храме во имя Благовещения Пресвятой Богородицы, соединенном с соборным деревянною галереею. Соборный храм, по свидетельству художника-архитектора К. Романова, производившего подробные исследования, требует еще большего капитального ремонта. Собор, построенный в конце XV века, вследствие ветхости своих цоколей, грозит падением в недалеком будущем. Северо-западный столб, один из четырех, поддерживающих купол, в цокольной части сильно выкрошился, также попорчен и цоколь северо-восточного столба. Цоколь северной стены очень слаб и местами выкрошился на одну треть толщины стены. Вследствие слабости цоколей и в других местах собора собор треснул по двум взаимно перпендикулярным главным осям. Треснули стены, своды, арки, поддерживающие купол. Особенно большая трещина идет в направлении с севера на юг. Кроме этих главных и более опасных трещин, есть трещины во всех арках собора и в куполе. Пол, сделанный из кирпичных плиток, утвержденный на бревенчатом накате, сгнил и грозит падением, несмотря на массу бревенчатых стоек под ним. Ц[ерковь] преп[одобного] Мартиниана треснула по двум взаимно перпендикулярным направлениям, цоколя ее слабы, юго-восточный угол откололся и грозит отпадением; алтарь очень слаб. Полы ветхи, покосились в сторону раки преподобного и лежащего возле его местночтимого святого Иоасафа (из рода князей Оболенских). В колокольне цоколя ветхи, шатер слегка провис. Южная стенка лестничной клетки вынута так, что пяты сводов, перекрывающих лестницу, на весу (это все писано со слов архитектора). Храм Благовещения значительно поврежден временем, но не менее и причтом в период принадлежности его приходу. Главный свод этого храма заделан чрезвычайно низким потолком, от чего происходит духота и прель».

Вероятно, в дальнейшем эта записка могла послужить обоснованием для выделения государственных средств на восстановление монастыря. Кроме того, В. Д. Сарабьянов указывает на письма Таисии Николаю II и министру двора и уделов барону В. Б. Фредериксу по поводу наделения Ферапонтова монастыря земельными угодьями41.

Организация Таисией приезда и личное сопровождение высокопоставленных лиц при посещениях ими Ферапонтова монастыря, будучи уже почитаемой всеми матушкой, несомненно, увеличивало шансы принятия положительных решений. В июне 1911 года Ферапонтов монастырь в сопровождении Таисии посетил избранный годом ранее новый владыка, член Государственного совета, архиепископ Арсений42. Результатом поездки стало принятие решения о проведении Всероссийского тарелочного сбора в день поминовения преподобного Ферапонта (27 мая), принесшего более 25 тысяч рублей43.

С появлением средств был образован «Комитет по восстановлению Ферапонтова-Белозерского монастыря» во главе с членом археологической комиссии князем А. В. Оболенским и его братом казначеем С. В. Оболенским44. В состав Комитета также вошли хорошо знавшие нужды монастыря лица: В. Т. Георгиевский, П. П. Покрышкин, К. К. Романов, А. Г. Вальтер, И. И. Бриллиантов, О. А. Оболенская. Инициатива по созданию Комитета, по мнению В. Д Сарабьянова, принадлежала архиепископу Арсению, так как все официальные документы оформлены за его подписью. Но лицом, готовившим документы, могла быть игуменья Таисия, положившая к этому времени немало сил для привлечения внимания к бедственному состоянию храмов и построек Ферапонтова монастыря и, возможно, на примере желания разобрать «сушило» приобретшая опыт необходимости строгого контроля за восстановлением древних построек.

На протяжении 1912–1913 годов под контролем Комитета были укреплены фундаменты и цокольные части стен всех зданий и заменены полы, но на полную реставрацию средств не было. 13 апреля 1914 года по инициативе архиепископа Арсения с разрешения Синода был проведен новый Всероссийский кружечный сбор, который принес более 13 тысяч рублей45. В это же время в Государственной думе ставится вопрос об ассигновании 35 тысяч рублей на реставрацию монастыря. При рассмотрении на заседании Думы 19 февраля «Законопроекта об отпуске из казны средств на обновление Ферапонтова женского монастыря» он был признан желательным и передан на рассмотрение бюджетной комиссии, где тоже получил положительные отзывы. 26 июня «Закон об отпуске 35 тысяч рублей на восстановление Ферапонтова женского монастыря», одобренный Государственной думой и Государственным советом, был утвержден Николаем II46. Несомненно, успех данного решения нужно отнести многолетним хлопотам, письмам и встречам игуменьи Таисии.

Новые поступления денег позволили продолжить масштабные реставрационные работы. Дело, начало которому своей энергией положила игуменья Таисия, попало в надежные руки и успешно продолжалось, несмотря на тяжелую болезнь матушки с декабря 1911 года47. Возраст и огромное напряжение сил дали о себе знать. Вероятно, после 1911 года Таисия не посещала Ферапонтов монастырь, но не оставляла его в своих думах и молитвах.

Без сомнения, Ферапонтов монастырь после Леушинского был особенно дорог Таисии. Это не просто феномен «последнего ребенка», а нечто большее. Из духовного завещания матушки, составленного в 1907 году, когда с невероятными трудностями только начиналось восстановление памятников монастыря, прослеживается ее обеспокоенность: «Деньги, какие я имела при поступлении в монастырь, какие я приобретала рукоделием или книгами или какие мне давали благодетели, – все употребляла на общую потребу. Остались у меня два выигрышных билета, я нарочно хранила их для Леушинской и Ферапонтовской обители по билету, если Господу угодно оказать им чрез то милость...»48.

Не скрыта ли в этом выборе двух монастырей и особая духовная связь между ними? По известным фактам биографии Таисии (в миру Марии Солоповой) нетрудно найти подтверждение особого отношения матушки к Богородице, начиная с автобиографического признания, что ее мать молилась Богородице о рождении дочери и назвала ее Марией, и заканчивая видениями ей Богоматери при устройстве Леушинской общины (видение иконы Божьей Матери Скоропослушницы) и строительством собора Похвалы Богородицы в Леушино. Это благоговейное отношение к Богородице отражалось и в особом почитании матушкой богородичных праздников и храмов.

Вспоминается и посвящение собора в Леушинской Иоанно-Предтеченской обители празднику Похвалы Богоматери, отмечаемому в субботу пятой седмицы Великого поста, иначе называемому «Суббота Акафиста», а также введение Таисией «Чина Чтения Неусыпающего Акафиста» Богородице в часовне рядом с собором. Не эта ли особая духовная настроенность Таисии к акафисту могла определить и ее расположенность к Ферапонтовскому собору с непревзойденным воплощением прославления Богородицы в стенописи Дионисия.

К словам Г. Беловолова: «Вся история Леушинского монастыря – история неугасаемой свечи Пречистой Деве, неусыпающего Акафиста, неумолкающей похвалы Божией Матери. Пожалуй, нигде на земле не славилось так имя Пречистой, как в ее Леушинском уделе»49 – хочется добавить и имя самой матушки Таисии, чьими трудами было положено начало сохранению такого воплощения похвалы Богородице, как росписи Ферапонтовского собора.

После кончины игуменьи, 2 января 1915 года, протоиерей Александр Дернов причиной столь активного участия Таисии в устройстве новых обителей назвал ее духовную зрелость, которая «была причиною того, что ей именно доверяло духовное начальство и руководство обителью, и устройство новых обителей (например, Ферапонтов монастырь и другие). И как много потрудилась, и как благотворно потрудилась почившая в этом направлении!... Она стремилась уклониться от возложенных на нее должностей и обязанностей ... по чистому смирению. Она не смела принять высокого поручения, когда оно приближалось (как, например, было при поручении ей восстановить древний Ферапонтов монастырь и преобразовать его из мужского в женский), но она не смела не принять поручения или избрания, когда оно совершилось»50. Главный талант игуменьи Таисии – душевное горение – послужил восстановлению и сохранению ферапонтовских памятников в один из самых сложных периодов их существования в начале ХХ века.

Примечания

1 С а р а б ь я н о в В. Д. История архитектурных и художественных памятников Ферапонтова монастыря // Ферапонтовский сборник. Вып. II. М., 1988. С. 15.

2 У с п е н с к и й Н. П. Ферапонтов Белозерский Рождества Пречистыя Богородицы монастырь // НЕВ. 1898. № 11. С. 656–674.

3 Б р и л л и а н т о в И. И. Ферапонтов Белозерский ныне упраздненный монастырь, место заточения патриарха Никона. К 500-летию со времени его основания. 1398–1898. СПб., 1899.

4 Ш а р о м а з о в М. Н. Игумения Таисия и Ферапонтов монастырь // Лад. 1994. № 5. С. 56.

5 КБИАХМ. ОПИ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 470: Историческая справка по Ферапонтову монастырю. Т. 3. Л. 44.

6 Ш а р о м а з о в М. Н. Указ. соч. С. 59.

7 КБИАХМ. ОПИ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 470. Л. 1–3 об.

8 Там же. Л. 44.

9 Игуменьей Таисией основано или возрождено 10 монастырей и скитов (см.:
Б е л о в о л о в Г. Поэзия как духовное делание // Таисия, игумения Леушинская. Полное собрание духовных стихотворений. 7-е изд. СПб, 2002. С. 96).

10 КБИАХМ. ОПИ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 470. Л. 44.

11 С а р а б ь я н о в В. Д. Указ. соч. С. 17–18.

12 Там же; И в а н о в а Г. О. Игуменья Таисия // Памятники Отечества: Северная Фиваида. Вып. 30. М., 1993. С. 128–130; О н а ж е. Игуменья Таисия // Кириллов: Историко-краеведческий альманах. Вып. I. Вологда, 1994,
С. 157–164; Ш а р о м а з о в М. Н. Указ. соч.; С м и р н о в И. А. К исто-
рии Ферапонтова монастыря (по страницам «Новгородских епархиальных ведомостей») // Кириллов: Краеведческий альманах. Вып. II. Вологда, 1997. С. 101–107;
С т р е л ь н и к о в а Е. Кронштадтский пастырь на Кирилловской земле // К свету. 1997. № 15. С. 112–120; О н а ж е. Новомученики и исповедники белозерские. Монастыри Кирилловского уезда в ХХ веке // К свету. 1997. № 15. С. 121–171;
О н а ж е. Игумения Таисия // С т р е л ь н и к о в а Е. Ферапонтов монастырь в ликах и лицах. М., 1998. С. 74–79; О н а ж е. О посещении Кирилловских монастырей Новгородским архиепископом Арсением // София. 1999. № 3. С. 30–35; О н а
ж е. Кронштадтский пастырь в Белозерье // Ферапонтовский сборник. Вып. VI. М., 2002. С. 139–150; Б е л о в о л о в Г. Леушино – удел Божией Матери. Великая Леушинская тайна // София. 2001. С. 14–17; Ф е д ч е н к о в В. Игумения Таисия – сотрудница о. Иоанна Кронштадтского. Изд. 2-е. СПб., 2002; Венок памяти Дорогой Матушке Игумении Таисии Леушинской. СПб., 2002.

13 Б е л о в о л о в Г. Леушино – удел Божией Матери... С. 14; О н ж е. Великая Леушинская тайна. (Вместо послесловия) // Беседы святого праведного Иоанна Кронштадтского с настоятельницей Иоанно-Предтеченского Леушинского монастыря игуменией Таисией. С присовокуплением описания некоторых особенных событий из жизни игумении Таисии. СПб., 1994. С. 82.

14 Духовное завещание игумении Таисии. Составлено 27 апреля 1907 г. // Венок памяти Дорогой Матушке Игумении Таисии Леушинской... С. 7.

15 С в е т л о в с к и й А. Поминальная проповедь памяти игумении Таисии // Венок памяти Игумении Таисии Леушинской. День памяти 2/15 января. 1842–1915. СПб., 2002. С. 21–24.

16 Т а и с и я, и г у м е н и я. Сказание о древнем Ферапонтове Богородице-Рождественском монастыре. СПб., 2002. С. 54–55.

17 С м и р н о в И. А. Указ. соч. С. 101.

18 КБИАХМ. ОПИ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 470. Л. 49.

19 Собрание указов и постановлений правительства 1889 г. № 49 // Известия Императорской Российской археологической комиссии. 1889. Вып. 26. (Вопросы реставрации. Вып. 1). С. 1.

20 КБИАХМ. ОПИ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 470. Л. 49–52.

21 «Весьма желательно произвести ремонт фундаментов, цоколей и крыш во всех зданиях одновременно, т. к. замедление в починке этих ответственнейших частей может привести к опасным осложнениям, могущим удорожить ремонт».

22 С а р а б ь я н о в В. Д. Указ. соч. С. 18.

23 С м и р н о в И. А. Указ. соч. С. 102.

24 Ш а р о м а з о в М. Н. Указ. соч. С. 60.

25 КБИАХМ. ОПИ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 470. Л. 61–62.

26 Беседы святого праведного Иоанна Кронштадтского с игуменией Таисией, настоятельницей Иоанно-Предтеченского Леушинского первоклассного монастыря.
С присовокуплением описания некоторых особенных событий из жизни игумении Таисии. СПб., 2002. С. 78.

27 И в а н о в а Г. О. Игуменья Таисия // Памятники Отечества: Северная Фиваида. Вып. 30. С. 130.

28 КБИАХМ. ОПИ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 470. Л. 54.

29 С т р е л ь н и к о в а Е. Новомученики и исповедники белозерские... С. 127.

30 С м и р н о в И. А. Указ. соч. С. 102–103.

31 Календарь знаменательных дат старой и новой истории Леушинского монастыря. 1860–2004. Изд. 3-е. СПб., 2004. С. 36.

32 С т р е л ь н и к о в а Е. О посещении Кирилловских монастырей Новгородским архиепископом Арсением... С. 30–35.

33 КБИАХМ. ОПИ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 470. Л. 51–52.

34 Там же. Л. 53.

35 Письма И. И. Бриллиантова к А. И. Бриллиантову. 1894–1929 / Сост.
М. Н. Ш а р о м а з о в, М. А. А л е к с е е в а / Под ред. Г. И. В з д о р н о в а
// Ферапонтовский сборник. Вып. IV. М., 1997. С. 102, 103, 104.

36 С а р а б ь я н о в В. Д. Указ. соч. С. 19.

37 У свежей могилы: Проповедь протоиерея Иоанна Орнатского // Венок памяти Дорогой Матушке Игумении Таисии Леушинской... С. 36–40.

38 КБИАХМ. ОПИ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 470. Л. 58.

39 Там же. Л. 61–62.

40 Там же. Л. 58–59.

41 С а р а б ь я н о в В. Д. Указ. соч.

42 С т р е л ь н и к о в а Е. О посещении Кирилловских монастырей Новгородским архиепископом Арсением // София. 1999. № 3. С. 30.

43 С а р а б ь я н о в В. Д. Указ. соч.

44 Известия Императорской Российской археологической комиссии. Вып. 46. Прибавления. СПб., 1912. С.170; Московский листок. 1912. 30–31 мая.

45 С а р а б ь я н о в В. Д. Указ. соч. С. 20.

46 КБИАХМ. ОПИ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 470. Л. 69–76.

47 Сон Таисии о своей кончине // Венок памяти Дорогой Матушке Игумении Таисии Леушинской... С. 54.

48 Духовное завещание игумении Таисии. Составлено 27 апреля 1907 г. // Венок памяти Дорогой Матушке Игумении Таисии Леушинской... С. 10.

49 Б е л о в о л о в Г. Великая Леушинская тайна... С. 95.

50 Памяти незабвенной матушки игумении Таисии: Проповедь протоиерея Александра Дернова [3 января 1915 г.] // Венок памяти Дорогой Матушке Игумении Таисии Леушинской... С. 34.